Владимир Богораз - На растительной пище

Молодой человек с подпилком некогда изучал филологические науки в специальном заведении и даже избрал было своей специальностью латинский язык. Быть может, поэтому, в настоящее время в силу закона противоположностей он был лучшим и, можно сказать, универсальным ремесленником в Пропадинске. Разнообразие его занятий совершенно не поддавалось описанию; он обжигал кирпичи и чистил стенные часы, запаивал старые чайники и делал выкройки для дамских платьев. Спрос на его работу был неслыханный, местные обыватели считали его всезнающим и не давали ему покоя, да он и сам не хотел иметь покоя и даже за обедом не выпускал из рук подпилка или стамески. Плату он получал по преимуществу продуктами, и в его квартире было нечто вроде постоянного бесплатного табльдота для всех желающих.

Он женился почти тотчас же по приезде на Пропаду, во время случайной поездки по округу, и необыкновенно счастливо, хотя его будущая жена знала только тайгу и тундру и до замужества даже никогда не была в Пропадинске. Но молодая якутка так быстро научилась говорить по-русски и освоилась со своим новым положением, что уже через шесть месяцев могла сделать свой дом притягательным пунктом для всех членов колонии. Из неё, между прочим, вышла хорошая хозяйка, и она научилась даже удачно приготовлять невиданные русские блюда, насколько хватало припасов на Пропаде.

Рядом с нею с обеих сторон стола сидели две пары гостей, так что два человека, сидевшие друг против друга, составляли пару. Эти пары, видимо, обособились и даже раздвинулись, насколько позволяло место. Первая пара играла в дураки, перебрасывая через стол ужасные карты, закруглённые как эллипс. Справа сидел Полозов, огромный человек, с волосатыми руками и большой круглой головой, крепкой как голова тарана. Верхняя часть его фигуры, возвышавшаяся над столом, имела в себе что-то слоновье. Когда, увлекаясь игрой, он перемещался на стуле и, чтобы сделать свою позу удобнее, поднимал и ставил ногу на новое место, из-под стола раздавался стук каблука, подбитого железной подковой, широкого и крепкого как копыто.

Партнёр, сидевший слева, был, напротив, так мал, что голова его насилу поднималась над столом. Это была тоже большая голова с растрёпанными чёрными волосами, маленькими чёрными глазами, подозрительно глядевшими из-под косматых бровей, и длинной бородой, конец которой уходил под стол. Она заслужила своему обладателю имя Черномора, которое пристало так крепко, что многие приятели совсем забыли его настоящее имя. Туземцы сделали из этого имени фамилию и называли маленького человека с большой бородой Черноморов. Ему не везло, и он горячился и с азартом бросал карты на стол, каждый раз высоко приподнимая руки, чтобы не стукнуться локтем.

-- Ходи, ходи, Семён! -- нетерпеливо покрикивал он на своего огромного противника, который, действительно, как-то мешковато справлялся с картами.

По-видимому, для того, чтобы приводить в действие такую тяжёлую машину, каждый раз требовалось несколько лишних секунд против обыкновенного.

Вторая пара гостей вела теоретический спор и так погрузилась в него, что не обращала никакого внимания не только на присутствующих, но даже и на совершенно остывший чай, стоявший перед ними на столе. Они судили умирающий девятнадцатый век и тщательно разбирали его подвиги и преступления, чтобы произнести окончательное решение. Банерман, маленький, бойкий, с задорными серыми глазками и клочковатой мочальной бородкой, был обвинителем и перечислял завоевательные войны и междоусобные распри. При каждом новом факте он весь подскакивал на скамье и размахивал рукой, как будто бросая в противника метательное оружие.

Калнышевский, с красивым, но усталым лицом, большими бледно-голубыми глазами и окладистой русой бородой, защищал обвиняемый век на статистической почве. Статистика была его страстью. Он запоминал целые груды цифр, даже самых ненужных, по преимуществу из календарей, так как другие статистические издания не доходили до Пропадинска. Спорить с ним было трудно, так как он быстро переводил вопрос на почву подсчётов и забрасывал противника числовыми данными. Он мог сообщить точные размеры земледелия и промышленных производств даже в вассальных княжествах Индии и в мелких султанствах Борнео. Он заставил Банермана перебрать государство за государством и уже успел оттеснить его в Испанию на крайний юго-запад Европы, но Банерман ни за что не хотел сдаваться.