Николай Гоголь - Страшная месть [Совр. орф.]

Слышится часто по Карпату свист, как будто тысяча мельниц шумит колесами на воде: то, в безвыходной пропасти, которой не видал еще ни один человек, страшащийся проходить мимо, мертвецы грызут мертвеца. Нередко бывало по всему миру, что земля тряслась от одного конца до другого: то оттого делается, толкуют грамотные люди, что есть где-то, близ моря, гора, из которой выхватывается пламя и текут горящие реки. Но старики, которые живут и в Венгрии, и в Галичской земле, лучше знают это и говорят, что то хочет подняться выросший в земле великий, великий мертвец, и трясет землю.

городе Глухове собрался народ около старца-бандуриста, и уже с час слушал, как слепец играл на бандуре [13] Гитара. . Еще таких чудных песен и так хорошо не пел ни один бандурист. Сперва повел он про прежнюю гетманщину, за Сагайдачного и Хмельницкого. Тогда иное было время: казачество было в славе, топтало конями неприятелей, и никто не смел посмеяться над ним. Пел и веселые песни старец и поваживал своими очами на народ, как будто зрящий: а пальцы, с приделанными к ним костями, летали, как муха, по струнам, и, казалось, струны сами играли; а кругом народ, старые люди, понурив головы, а молодые, подняв очи на старца, не смели и шептать между собою.

— Постойте, сказал старец, — я вам запою про одно давнее дело.

Народ сдвинулся еще теснее, и слепец запел:

— За пана Степана, князя Седмиградскаго (был князь Седмиградский королем и у ляхов) жило два казака: Иван да Петро. Жили они так, как брат с братом.

«Гляди, Иван, все, что ни добудешь — все пополам: когда кому веселье, веселье и другому; когда кому горе — горе и обоим; когда кому добыча — пополам добычу; когда кто в полон попадет — другой продай все и дай выкуп, а не то, сам ступай в полон». И правда, все, что ни доставали казаки, все делили, пополам: угоняли ли чужой скот, или коней — все делили пополам.

Воевал король Степан с турчином. Уже три недели воюет он с турчином, а все не может его выгнать. А у турчина был паша такой, что сам с десятью янычарами мог порубить целый полк. Вот объявил король Степан, что если сыщется смельчак и приведет к нему пашу живого или мертвого, даст ему одному столько жалованья, сколько дает на все войско. «Пойдем, брат, ловить пашу!» — сказал брат Иван Петру. И поехали казаки, один в одну сторону, другой в другую.

Поймал ли бы еще, или не поймал Петро, а уже Иван ведет пашу арканом за шею к самому королю. «Бравый молодец!» — сказал король Степан, и приказал выдать ему одному такое жалованье, какое получает все войско; и приказал отвесть ему земли там, где он задумает себе, и дать скота, сколько пожелает. Как получил Иван жалованье от короля, в тот же день разделил все поровну между собою и Петром. Взял Петро половину королевского жалованья, но не мог вынесть того, что Иван получил такую честь от короля, и затаил глубоко на душе месть.

Ехали оба рыцаря на жалованную королем землю, за Карпат. Посадил казак Иван с собою на коня своего сына, привязав его к себе. Уже настали сумерки — они все едут. Младенец заснул; стал дремать и сам Иван. Не дремли, казак: по горам дороги опасные!.. Но у казака такой конь, что сам везде знает дорогу: не споткнется и не оступится. Есть между горами провал, в провале дна никто не видал; сколько от земли до неба, столько до дна того провала. Но над самым провалом дорога — два человека еще могут проехать, а трое ни за что. Стал бережно ступать конь с дремавшим казаком. Рядом ехал Петро, весь дрожал и притаил дух от радости. Оглянулся и толкнул названного брата в провал; и конь с казаком и младенцем полетели в провал.

Ухватился, однако ж, казак за сук, и один только конь полетел на дно. Стал он карабкаться, с сыном за плечами, вверх; немного уже не добрался, поднял глаза и увидел, что Петро наставил пику, чтобы столкнуть его назад. «Боже ты мой праведный! Лучше бы мне не подымать глаз, чем видеть, как родной брат наставляет пику столкнуть меня назад!.. Брат мой милый! Коли меня пикой, когда уже мне так написано на роду; но возьми сына: чем невинный младенец виноват, чтобы ему пропасть такою лютою смертью?» Засмеялся Петро и толкнул его пикой, казак с младенцем полетел на дно. Забрал себе Петро все добро и стал жить, как паша. Табунов ни у кого таких не было, как у Петра; овец и баранов нигде столько не было. И умер Петро.