Владимир Богораз - Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ пятый. Американскіе разсказы [Старая орфография]

Чтобы накопить при такихъ условіяхъ полторы тысячи долларовъ, нужно много терпѣнія и невзыскательности. Зато послѣ восьмилѣтняго подвижничества Горисовичъ выглядѣлъ совсѣмъ скрюченнымъ, и даже волосы его совершенно посѣдѣли. Бѣлорусскій портной не понималъ американскихъ порядковъ и не усвоилъ почти ничего изъ американской культуры. Потребности его не выросли, но зато не увеличился и заработокъ, ибо въ Америкѣ, какъ и вездѣ, второе вытекаетъ изъ перваго, а не наоборотъ. И потому процессъ накопленія дался ему только цѣной самыхъ чрезвычайныхъ усилій.

Рядомъ съ Борисовичами стояли два парня, совсѣмъ молодыхъ и очень похожихъ другъ на друга, должно быть, братья или близкіе родственники. Поиски заработковъ бросили ихъ въ разныя стороны, и теперь они встрѣтились послѣ долгой разлуки и усердно обмѣнивались впечатлѣніями.

— А что, привыкаешь? — спрашивалъ одинъ, повидимому, старшій братъ. Американецъ не забижаетъ?

— Ничего! — отвѣтилъ другой. — Онъ праведный, безъ дѣла тоже не лается!.. А кормитъ какъ! — немедленно прибавилъ онъ съ воодушевленіемъ. — Въ нашей контрѣ (country — страна) и президентъ такъ не ѣстъ…

Это былъ сельскій работникъ съ одной изъ подгороднихъ фермъ.

— А ты чому не идешь на фарму, Игнаць? — спросилъ Горисовичъ старшаго собесѣдника.

— Атъ! — презрительно сказалъ Игнаць. — Мало я дома на солнцѣ жарился!.. Вы, небось, не идете! — прибавилъ онъ дерзко.

— Я лучше поѣду домой! — сказалъ важно Борисовичъ. — Оставайтесь вы съ Богомъ и съ вашей Америкой.

— Что тамъ дѣлать, у дому? — тотчасъ же возразилъ Игнаць. — Тамъ нашему брату пятнадцать центовъ на день платятъ!

— Тю! — быстро отозвался кто-то изъ толпы. — Я бы лучше такъ сидѣлъ. Я отвыкъ отъ такой платы.

— А живутъ какъ! — подхватилъ другой. — Дымомъ глаза выѣстъ, а вытереть ручника нѣту…

Это были, какъ и Горисовичъ, первобытные лѣсовики, явившіеся въ Америку прямо изъ курныхъ избъ.

— Ледочки, пойдемте прогуляться, — сказалъ Игнаць, обращаясь къ двумъ дѣвушкамъ, которыя тоже стояли въ группѣ.

Ледочки была русская форма англійскаго слова ladies.

У дѣвушекъ были модныя прически, со всѣхъ сторонъ подоткнутыя гребнями изъ поддѣльной черепахи, и затѣйливыя кружевныя шляпы, какъ будто обернутыя кверху дномъ и заколотыя длинными металлическими стрѣлами. Къ слову сказать, эти стрѣлы составляютъ для нью-іоркскихъ дѣвицъ настоящее вооруженіе, не хуже, чѣмъ наваха для андалузской испанки.

— Отстань, полякъ! — засмѣялась одна изъ дѣвушекъ. — Очень намъ нужно!

— А полякъ, такъ что, — настаивалъ Игнаць. Развѣ поляки иначе сдѣланы? Полякъ вонъ и въ церкву пришелъ. Есть у поляка все, что слѣдуетъ для парня.

Въ толпѣ обмѣнивались свѣдѣніями о знакомыхъ.

— Душкевичъ, трясця его матери! — говорилъ одинъ голосомъ, полнымъ удивленія. — Четыре мѣсяцы нѣту какъ пріѣхалъ, гриноръ (greener, т. е. зеленый новичекъ), а смотри-ка: подряды беретъ… Мудрякъ, разумнѣе жида…

— Остроумникъ, — подтвердилъ другой собесѣдникъ. — Онъ вонъ и гармошки чинитъ… Какое слово одинъ разъ услышитъ, ангіельское ли, нѣмецкое ли, онъ помнитъ всегда, не какъ наши осиновые мозги…

— Я поѣду назадъ въ Кентуку, — заявилъ другой человѣкъ, стоявшій рядомъ. — Здѣсь въ Новымъ-Іорку совсѣмъ паскудно…

— А гдѣ Кентука? — спросилъ человѣкъ, только что восхвалявшій остроуміе неизвѣстнаго Душкевича.

— Извѣстно гдѣ, — отвѣтилъ порицатель Нью-Іорка. — Сѣлъ и поѣхалъ.

— Кентука — дешевая земля! — продолжалъ онъ. — Подумайте: свинина — 5 центовъ за фунтъ, живая курица — 20 копеекъ!

— А какъ тамъ заработки? А наши живутъ тамъ? — раздались вопросы съ разныхъ сторонъ.

— Мои три брата живутъ въ Кентукѣ, — сказалъ разсказчикъ. — Пильщики они, дровами промышляютъ… Тамъ все дешево, они только на муку деньги изводятъ. Убьютъ кабана, посолятъ его, да ѣдятъ сколько времени… Всего тамъ много, бахчи-огороды… Какъ вечеръ придетъ, они сейчасъ по мѣшку и гай-гай на огороды… Мало погодя такіе оберемки припрутъ, смотрѣть совѣстно: кукуруза, огурцы, картошка…

— Вотъ черти! — сочувственно воскликнулъ одинъ изъ слушателей.

— Ей-Богу! — подтвердилъ разсказчикъ. — Даже я вамъ разскажу чудо. Такъ много ѣды въ Кентукѣ, — прямо изъ грязи родятся рыбы и раки… Ей-Богу! — повторилъ онъ. — Какъ начнутся осенніе дожди, земля разжирѣетъ, — давай изъ грязи вылѣзать этакіе страшные угри… Только подбирай да въ печку… А еще эти, какъ ихъ, чепурахи , — продолжалъ разсказчикъ, — изъ которыхъ гребенки дѣлаютъ… Жирныя и прямо лежатъ на дорогѣ.