Всеволод Сысоев - Удивительные звери [Повесть, рассказы, очерки]

— Говоришь, охотник, а охота ведь закрыта, почто в лесу-то бродишь?

— Хмелева ищу.

— Чего его искать, к Хмелеву ты и попал.

— Я — егерь Добров, пришел проверить твои документы, посмотреть добычу.

Светло-серые глаза Хмелева сузились:

— Давай пообедаем, а там и проверять будешь. Только проверять нечего, все по закону добыто. Лицензии у меня имеются.

Поставил он на стол две алюминиевые миски, разлил горячие щи с жирной кабаниной, отрезал два толстых ломтя черствого белого хлеба.

— Может, рюмашку пропустишь с мороза?

— Не пью, — отвечаю, — а вот от щей не откажусь.

Ели молча. Спокойствие и гостеприимство хозяина начали колебать во мне уверенность, что Хмелев — злостный браконьер. «Может, клевещут на него соседи, завидуют удачливости на охоте?» — думалось мне. После щей пили чай, долго, не торопясь. К чаю вынул я из рюкзака кулек с конфетами и предложил хозяину:

— Угощайся, московские.

Но Хмелев отказался. Отодвинув кружку с недопитым чаем, он достал с полочки клеенчатый мешочек и протянул мне:

— Проверяй.

Смотрю — охотничий билет в порядке, лицензия на двух кабанов.

— А где разрешение на нарезное оружие? — спрашиваю.

— Зачем оно, нарезного оружия у меня нет.

— А сколько ты всех зверей убил?

— Двух кабанов, трех медведей.

— Завтра покажешь мне туши убитых зверей, а сейчас давай отдохнем. Утомился я, разыскивая тебя, ты же адреса своего не оставил.

На следующее утро Хмелев встал чуть свет, а я, лежа на нарах, рассматривал тесное охотничье жилье.

— Что так низко потолок сделал, того и смотри лоб расшибешь?

— Да строить-то одному пришлось, вот и смизюрил. Зато в таком барачке теплее, дров меньше идет.

После завтрака хозяин предложил:

— К чему в тайгу ходить, и так все ясно. Медведи лежат неблизко, а кабаны разделаны на куски, в мешках смерзлись.

— Ясно, да не совсем. Вчера я около твоего лабаза проходил, на нем лежит восемь мешков с мясом. Набиты под завязку. Ты же знаешь, что мясо двух даже крупных кабанов можно сложить в три мешка, а чем еще пять мешков набито?

— Сбой всякий — головы, ноги, шкуры.

— Надо посмотреть, что там за шкуры.

Видя, что меня провести трудно, Хмелев решил подкупить покаянием. Хмурясь, он заявил:

— Нечего смотреть. Добыл я четырех кабанов да изюбришку. Сам посуди: одного, почитай, целиком съел, пока охотился. За вывозку надо дать, по договору за лицензии, а там и семье нужно оставить. Ведь у меня шесть гавриков растет, прокормить надо.

— Вот с этого и начинал бы, — говорю ему, а сам достаю бланки протоколов.

Хмелев поник головой, вроде даже слезы навернулись на его глаза:

— Нет у вашего брата, егеря, души. Вам сознайся — так сразу в протокол запишете, а там плати штраф, хоть дух из тебя вон.

— Что ты лишнего зверя съел, — возразил я, — простительно, на то ты и охотник, не умирать же тебе с голоду, когда кругом мясо ходит. Детишек кормить тоже нужно. А зачем же твоя жена на базаре кабаниной торгует, сало медвежье по пять рублей за килограмм продает? Выходит, ты обогащаешься за счет народного добра. Это уж допустить нельзя.

— Да какое же это обогащение? Ну, продала Марфа мяса в прошлом году на сто рублей, так они и ушли на обутки да одежонку школьникам. Это «обогащение» мне кровавыми мозолями обходится.

— Выходит, что и семью ты содержишь за счет браконьерства. А как же тогда живут тысячи честных охотников, не нарушающих законов? — спрашиваю Хмелева. — Ведь ты за пушнину получил шестьсот рублей. Вот на эти деньги и укладываться надо. Но преступать закон не смей.

Составил я протокол, а сам думаю о трудной жизни охотника с большой семьей. Стало мне жаль Хмелева.

— Ну, ладно. Пиши заявление начальнику управления охотничьего хозяйства, чтобы выдали тебе дополнительно две лицензии на кабана и одну на изюбра. Заплатишь государству тридцать шесть рублей, а я похлопочу за тебя, но смотри, если попадешься на браконьерстве, — не помилую.

Провожал он меня радостный, клялся строго соблюдать охотничьи законы — ведь ему грозила уплата иска за браконьерство, превышающего тысячу рублей. «Вряд ли он повторит подобное, и не придется больше встречаться с ним», — думалось мне на обратном пути. Да не так оно все обернулось.

Летом из Полетного сообщили: Хмелев убил медведицу, распродает мясо. Пришлось снова выезжать в поселок. Роман на этот раз оказался дома.

— Говорят, на медведей летом охотишься, закон нарушаешь.

— Да какая это охота. Едва шкуру свою спас: медведица сама напала. Хорошо, дробовичишко при себе имел, а то бы конец.