Николай Гоголь - Полное собрание сочинений и писем в семнадцати томах. Том III. Повести. Том IV. Комедии

Разительным контрастом с этим, казалось бы, несомненным успехом звучит горькое признание Гоголя: «…“Ревизор” сыгран — и у меня на душе так смутно, так странно… Я ожидал, я знал наперед, как пойдет дело, и при всем том чувство грустное и досаднотягостное облекло меня. Мое же создание мне показалось противно, дико и как будто вовсе не мое» («Отрывок из письма, писанного автором вскоре после первого представления “Ревизора” к одному литератору»).

Гоголь был, кажется, единственным, кто воспринял первую постановку «Ревизора» как провал. Несмотря на настойчивые просьбы А. С. Пушкина и М. С. Щепкина, он отказался от предполагавшегося участия в постановке пьесы в Москве и вскоре уехал за границу. Много лет спустя он писал В. А. Жуковскому из Неаполя: «Представленье “Ревизора” произвело на меня тягостное впечатление. Я был сердит и на зрителей, меня не понявших, и на себя самого, бывшего виной тому, что меня не поняли. Мне хотелось убежать от всего» (из письма от 10 января (н. ст.) 1848 г.). Гоголя не удовлетворило прежде всего несоответствие старых сценических водевильных приемов игры совершенно новому характеру и духу пьесы, не укладывающейся в рамки обычной комедии. Автор настойчиво предупреждал: «Больше всего надобно опасаться, чтобы не впасть в карикатуру. Ничего не должно быть преувеличенного или тривиального даже в последних ролях» («Предуведомление для тех, которые пожелали бы сыграть как следует “Ревизора”»). В спектакле же, по словам Гоголя, «вышла именно карикатура». Персонажи в исполнении актеров Александринки были настолько смешны — даже чисто внешне, — что зрители воспринимали происходящее на сцене отстраненно. Публика смеялась над теми, кто заведомо смешон, указывая пальцем на пороки и недостатки, которых у себя не находила из-за их чрезмерной выпяченности, утрированности.

Между тем глубинный замысел Гоголя был направлен как раз на противоположное восприятие. Вовлечь зрителя в происходящее на сцене, дать ему почувствовать, что город, выведенный в комедии, в той или иной мере присутствует в каждом городе России, а чувства, страсти и пороки чиновников — в душе каждого из нас — вот главная цель комедии. Гоголь обращается ко всем и каждому. Именно в этом и заключается громадное общественное значение «Ревизора». Устремить зрителя не на «порицанье действий другого, но на созерцанье самого себя» (из письма Гоголя к В. А. Жуковскому от 10 января (н. ст.) 1848 г.) — в этом смысл обращенной к залу знаменитой реплики городничего «Чему смеетесь? Над собою смеетесь!..» и эпиграфа-пословицы «На зеркало неча пенять, коли рожа крива», появившихся позднее, в издании 1842 г., а также своеобразных комментариев к пьесе — «Театрального разъезда» и «Развязки Ревизора».

Впервые напечатано: Москвитянин. 1841. Ч. 3. Кн. 6.

Посылая С. Т. Аксакову 3 марта (н. ст.) 1841 г. из Рима текст «Отрывка…» и «Двух сцен, выключенных при первом издании как замедлявшие течение пьесы» для второго издания «Ревизора» Гоголь замечал: «Здесь письмо, писанное мною к Пушкину по его собственному желанию. Он был тогда в деревне. Пиеса игралась без него.

Он хотел писать полный разбор ее для своего журнала и меня просил уведомить, как она была выполнена на сцене. Письмо осталось у меня неотправленным, потому что он скоро приехал сам. Из этого письма я выключил то, что, собственно, могло быть интересно для меня и для него, и оставил только то, что может быть интересно для будущей постановки «Ревизора», если она когда-нибудь состоится.

Мне кажется, что прилагаемый отрывок будет нелишним для умного актера, которому случится исполнять роль Хлестакова. Это письмо под таким названием, какое на нем выставлено, нужно отнесть на конец пиесы, а за ним непосредственно следуют две прилагаемые выключенные из пиэсы сцены.

Впервые напечатано: Москвитянин. 1841. Ч. 3. Кн. 6.

Посылая С. Т. Аксакову 3 марта (н. ст.) 1841 г. из Рима текст «Отрывка…» и «Двух сцен, выключенных при первом издании как замедлявшие течение пьесы» для второго издания «Ревизора» Гоголь замечал: «Здесь письмо, писанное мною к Пушкину по его собственному желанию. Он был тогда в деревне. Пиеса игралась без него.

Он хотел писать полный разбор ее для своего журнала и меня просил уведомить, как она была выполнена на сцене. Письмо осталось у меня неотправленным, потому что он скоро приехал сам. Из этого письма я выключил то, что, собственно, могло быть интересно для меня и для него, и оставил только то, что может быть интересно для будущей постановки «Ревизора», если она когда-нибудь состоится.