Денис Бутов - Чеченские дни

Когда приехали в группу, уже стемнело. Зашли в ротную палатку. Пацаны сидели и молча пили водку. Кто-то налил по стакану и вновь прибывшим. "Вон там тушняк..." Выпили. Помолчали.

- Ладно, отбой, рота... - негромко сказал взводный, лейтенант Спрыжков.

Никто не спорил, все дружно встали. Кто-то пошел умываться, молодые принялись убирать остатки "ужина". Легли, потушили свет. Отбой.

Это был обычный разведпоиск, каких за месяц было уже немало. Инженерная разведка на дороге от Червленых Бурунов к Терекли-Мектебу проводилась раз в сутки. Казалось, этого достаточно, но практически на том же месте, что и в прошлый раз, бронетранспортер наскочил на фугас.

Уже ехали в городок, шутили, зубоскалили. Ба-бах! Удар в днище, грохот, звон! Отсек десанта мгновенно наполнился черным вонючим дымом, режущим глаза. Горох по броне! Звон! Крик взводного: "Слева!" Саня, кашляя, крепко зажмурил левый глаз, правым плотно прижался к окуляру. Руки сами делали то, что надо - правая разворачивает башню, левая опускает ствол. Большой палец на электроспуск. Звон по броне! Треск снизу - это выскочившие пацаны легли под колеса, открыли ответный огонь.

- Бля, не вижу ни хрена!!! - Саня был близок к панике. - Товарищ лейтенант! Где они?! Ни хрена не вижу!

В ответ ни звука. Хлопок, и Саня оглох. Ему показалось, что башню сорвало с корпуса, было такое впечатление, что его чем-то ударило по голове. Инстинктивно он вдавил палец в кнопку электроспуска, почувствовал, как заработал КПВТ, но не услышал выстрелов. Тишина, только еле различимый звон в ушах. Увидел! Огоньки! Из кошары! Пламя из стволов! Пулемет туда! На, сука!!! НААА!!!! Очередь четырнадцати-с-половиной-миллиметровых пуль снесла половину крыши и без того еле стоявшей заброшенной кошары, облако дыма, пыли. Побежали, крысы! Сука, зеленка рядом, уйдут! На, пидор, на! Получи свое!!! Бежишь?! На тебе в спину!!!

Саня своими глазами увидел то, что раньше только слышал от других. Что бывает с человеком, когда в него попадает капэвэтэшная пуля маркировки МДЗ "мгновенного действия зажигательная". Руки, ноги в разные стороны, кровь, клочья мяса. На, падла! Нравится?! На еще!!!

КПВТ захлебнулся - кончилась коробка. Ушли, нырнули в зеленку, ушли... Суки...

Как ни странно, убитых среди наших не было, только оглушило Саню, разбита голова у взводного, да Тимохе - Сереге Тимохину - прострелили плечо. Уцелела даже рация, хотя бэтр можно было сдавать на металлолом. Вызвали подкрепление, перевязались. Подлетела маневренная группа - два бэтээра. В городок. У Сани в ушах нарастал звон, из него стали вычленяться невнятные звуки. Заболела голова.

- Все, бля... - думал Саня, - все! Два дня до дембеля! Завтра в полк, послезавтра домой! Никакой санчасти, дома отлежусь. Домой!

Кроме Сани на дембель уезжали еще трое. Да еще старшина из РМО зачем-то в полк поехал. Поехали на сто тридцать первом, машину вел контрактник, Трофим Иваныч. Интересный мужик - не пил, не курил, даже не матерился, водитель первого класса. Достоевским зачитывался. Выспался перед выездом. На вопрос о том, почему он вошел в поворот, не снижая скорости, он потом только пожимал плечами, глядя растерянно. Машина перевернулась, Саню придавило бортом. Это был последний двухсотый в полку за этот апрель.

КАК НЕ СБЫВАЮТСЯ МЕЧТЫ

Огонь! Дым режет глаза. Бэтээр горит. Я горю! Рвутся коробки с патронами. Вылезти, немедленно выпрыгнуть! Не могу! Ноги! Ноги зажало! Горю!!! Больно!!! Не хочу!!! Харлей! Харлей, сука!!! Вытащи меня!! Не могу больше!!! Не могу!!!!

- Денис! Денис!

Я сажусь рывком на кровати. Дома. Простыня мокрая, я тоже мокрый. Вспотел, блин.

- Ты мне опять спать не даешь. Ты опять кричишь во сне.

Это мой брат. У нас с ним одна комната на двоих. С тех пор, как я уволился в запас, спокойный сон у него кончился. Если, конечно, не считать случаев, когда я не ночую дома. Впрочем, таких случаев немало.

- Извини, Серега.

- Да ладно...

Иду в ванную, сую голову под струю воды. Спать уже совсем не хочется. Моя бы воля, так я бы вообще не спал. Мама спрашивает, почему я так много пью. Ха! Да потому, что когда я сваливаюсь пьяный, я не вижу снов. Вот почему.

На кухне прохладно, там всегда открыта форточка. Встаю у окна, закуриваю. Смотрю в ночь...

- Удачи, Балу!

- Удачи, Ден!

- Чтобы все было хорошо!

- Удачи, Ден!

- Удачи!

- Удачи...

Балу - это меня так звали в роте. Сначала прозвище было "Баламут", потом оно сократилось до "Балу". Меня уважали в роте. За что? Может быть, за то, что я старался быть... ну, справедливым, наверное... быть надежным... быть. Не всегда получалось, но я, по крайней мере, старался. Быть человеком. Не волкодавом. Многие у нас в бригаде стали волкодавами - злющими псами, которым все равно, кого рвать - волка ли, чужого человека, своего щенка. Волкодавов тоже уважали. Через страх. Я видел, как менялись лица у молодых, когда они слышали голос Мамая. Хотя на самом деле Мамай - вовсе не плохой парень. Он просто отморозок. У него три контузии, легкие, правда, но три. Заводится он с полпинка, как хороший мотоцикл. Но все равно, хоть дедовщина у нас в роте и была, но не такой беспредел, какой был, когда я приехал в бригаду. Отслужил я к этому времени месяца четыре. И приехал. Летал, как сраный веник. Вообще у нас в роте мало волкодавов, в основном они в гэсне. Группе специального назначения. У них и командир - волкодав.