Илья Штемлер - Мой белый, белый город

Но тут появился наш пионервожатый, товарищ Алик. Он успокоил Муслима, пообещав наказать меня и Бориса по пионерской линии.

Когда Муслим ушел, Алик объявил, что после уроков отправимся в подшефный госпиталь. Он утром заглянув в свои планы и обнаружил, что 11 января в четыре часа дня по графику намечен концерт художественной самодеятельности. А пока надо привести себя в порядок, еще впереди два урока…

Прозвенел звонок, и мы потянулись к дверям школы. Я подобрал шапку и принялся выбивать ее о колено. Шапку действительно мне подарил дядя Саша.

Впервые я увидел его у наших ворот. Я возвращался от бабушки поздно вечером…

Они меня не видели, да и я их не видел, а только слышал голоса. Обладателя одного голоса я узнал без труда. Это была толстая Роза, наша соседка. А второй голос был мне незнаком…

- Не надо, Саша. Соседи увидят, - говорила Роза.

- Люблю тебя, люблю тебя. Пусть видят, - торопливо ответил Саша. - Идем к тебе.

- Ты дурак? Куда ко мне? Опозорить меня хочешь? - засмеялась Роза.

- Скоро я на фронт уйду. Меня убить могут. Тебе не жалко?

- Почему обязательно убьют? Смотри, сколько у тебя орденов! - сказала Роза.

Я подошел к воротам и остановился. Роза меня не видела - она стояла ко мне спиной.

- Что смотришь? Проходи, проходи! - Здоровенный высокий военный обнимал Розу и через ее плечо смотрел на меня.

- Сами ворота загородили, а сами… - сказал я.

Услышав мой голос, Роза отшатнулась в сторону. Я прошел. Мне очень хотелось увидеть ордена. Но как это сделать? Я остановился в темноте подъезда, соображая, что предпринять.

- Погуляем, пока соседи уснут. - Роза отошла от ворот. Надо непременно их дождаться и посмотреть на ордена… Я поднялся на галерею, придвинул табурет к окну и уселся. Ждать пришлось недолго, видно, военному не терпелось посмотреть, как живет Роза.

Они осторожно поднимались по лестнице, и лунный свет освещал их фигуры. Ордена скромно звякали в такт шагов.

- Не бойся. С тобой идет разведчик, - сказал военный. Он хотел что-то еще сказать, но Роза прикрыла ему рот ладонью. И он тут же поцеловал ее ладонь. Я подумал, какой находчивый этот разведчик. Конечно, такая профессия… Однако если я буду сидеть в засаде, то вряд ли что-нибудь увижу. Я поднялся и быстро включил лампочку.

Роза от неожиданности вскрикнула, а военный не знал, что делать, ослепленный ярким светом…

Я же разглядывал ордена. Я ни разу в жизни не видел такого количества орденов. Особенно меня поразил необыкновенный орден, который висел почему-то на животе, - это был не орден, а крест, точно такой, как у дедушки Месропа, который жил через улицу. Только у военного крест был на цветной ленте.

- Опять ты? - удивился военный, заслонив рукой лампочку. - Ты что, шпион?

- Уже и в уборную нельзя, да? - сонно растягивая слова, произнес я, будто только проснулся, а сам не спускал глаз с его живота.

- Какой предатель свет зажег?! - громко крикнул косой Захар, наш дворник. - Или деньги лишние, да? - Захар имел в виду штраф за нарушение светомаскировки.

Роза торопливо шагнула в галерею и выключила свет. Я не двигался. Роза и военный тоже замерли, выжидая. Наконец Роза нагнулась ко мне и прошептала, что я не должен всем рассказывать о том, как в гости к ней пришел ее родственник, затем она что-то сказала военному на ухо.

- На! - Военный сунул мне что-то в руки…

Уже в уборной я разглядел, что это была конфета. Большая, липкая. И я съел ее не сходя с места…

Мысль о кресте не покидала меня. Может, разбудить Бориса, он наверняка придумает способ узнать побольше об этом герое и его орденах. Но руки еще были липкими от платы за молчание, и я вернулся в галерею.

Из-под двери Розиной комнаты пробивался жидкий свет керосиновой лампы. Я осторожно подошел и прислушался: может, сейчас военный и расскажет Розе, как заслужил он эти ордена? Вначале было все тихо, и я уже потерял надежду. И вдруг услышал голос Розы:

- Не надо, Саша, прошу тебя. Не надо, умоляю! Этот Саша не отвечал.

И мне стало страшно. Может быть, он ее душит? Такому ведь ничего не стоит прикончить человека. Сколько он уничтожил фашистов! С фашистами понятно, но почему Розу?! Добрую, толстую Розу. Она ни с кем никогда не ругалась, и все уважали ее за это…

И я принялся колотить в дверь. От страха мои кулаки стали мягкими, поэтому стук выходил еле слышным.

- Кто там? - спросила Роза и приоткрыла дверь.

- Опять он?! - разозлился военный.

- Зачем вы ее душите? - Я с трудом ворочал языком. Роза рассмеялась. Военный тоже засмеялся.