Василий Царегородцев - Несимметричное пальто (фрагменты)

Вдруг внезапно и резко выросли перед глазами высокие силуэты старых лип. Блеснули на фоне заката купола храма. Храма Нечаянной радости. Название заворожило Веселка. Может, и его нечаянно озарит радостью небесной?

Перед освещенной оградой храма все остановились и осенили себя крестным знамением. Поднял и Веселок свою руку, но опустил. Ему почему-то стыдно стало креститься. Может быть, это от гордыни, а может, от излишней совестливости.

Веселок вошел в храм. Там уже было тесно от народа. Веселок заметил, что преобладает его возраст. Что ж, еще не вечер. Немало, конечно, было и бабушек. Их хилые тела стояли неподвижно, как влитые. У Веселка затекла поясница. Он завел руки за спину и пошел осматривать иконы, но больше скользил заинтересованным взглядом по женщинам. У каждого свой бог!

- Сынок, - окликнула его какая-то старушка, - уберите руки из-за спины, здесь храм, а не тюрьма.

Веселок смутился, появилось желание уйти, потому что здесь он чужой в доску. Веселок сдержал обиду.

Горело электричество: ХРИСТОС ВОСКРЕС. По деревянной скульптуре Христа ползла ожившая муха, откровенно смеялись певчие, набранные на этот вечер из театров или филармонии. Веселок позавидовал их позиции. Они вели себя, как им естественно. А он притворялся и тем, и этим, а в результате был и не тем, и не этим. Пора ведь определяться, Веселок. Он загрустил.

Но чьи-то узловатые руки подали ему свечку: приближался крестный ход. Он затеплил ее от свечки соседа, который, в свою очередь, позаимствовал божьего огонька у рядом стоящего, и так по цепочке загорелся святой огонь.

Чудо свершилось. Скованные одной верой, невольно чувствуя единство и радуясь ему, люди тихо пошли вокруг храма, как тысячи и тысячи лет назад. Свет милых звезд и холодный ветер окружили молчащую толпу, задрожали огоньки свечей. Веселок прикрыл его рукой. Как славно!

За церковной оградой сгрудились зрители. Веселок почувствовал опасность: во всех церквях крестный ход обычно закидывали камнями. Но сегодня зрители за оградой стояли со свечами в руках, с умилением и верой в глазах. Забор не разделял их. Все были едины. И Веселок вдруг почувствовал великую радость от этого единства, от своего слияния с потоком людей, текущим под небесами. Он почувствовал, что его душа просветлела.

- Вам плохо? - щекой коснулась его плеча Вера. Он радостно поглядел на нее и, наверное, в первый раз понял, что женщины могут быть просто сестрами. Но ненадого.

Веселок лег, свернулся, как в детстве, калачиком и спокойно уснул. Табаком он сбил в себе тоску по женщине, немедленную тоску, поэтому спал, не ворочаясь в постели. Святым он тогда не стал, даже на пасху оборвалась надежда.

не пРосыпайся, веселок!

Зачем тебе лишний раз убеждаться, что ты несчастный, что тебя девушки не любят, что ты давно в бане не был. А ведь, действительно, ты уже давненько не мылся. В сарае дров нет, ни полешка. Последний раз ты топил титан оставшейся от жены обувью, естественно, негодной: двумя босоножками, капроновыми чулками и одним резиновым сапогом, другой потерялся. Вода нагрелась, и пока Веселок мылся, он думал, что жена у него не крохобор, старую обувь не вывезла из квартиры, спасибо ей большое за это.

Светало. Пора было вставать и идти на работу. Подал голос, настырно загнусавил будильник - этот ненавистный человечеству и любому индивидууму тикающий предмет первейшей необходимости. Уж лучше бы кричал петух. Прав был печальный Торо, когда сказал: "Счастлив тот, чье утро начинается не с будильника". Кто же в таком случае счастлив на земле, у кого дома нет этого беспощадного металлического крикуна? Только в могилах у покойников. Их не хоронят с нервообжигающими предметами. Спи спокойно, дорогой друг. Спи, Веселок!

Веселок вжался в теплую кровать с такой силой, с какой один отшельник прижался чреслами к змее, не выдержав безбрачия. Устыдившись, он резко откинул одеяло, вскочил, потому что еще не умер. Он еще был безобразно жив. В отягощенных трусах звенело железо.

Он горестно вздохнул, подумав, что женщины и не подозревают, как они несчастливы, не зная его, Веселка. А жаль, подозревать бы надо. С таким вот фаллическим настроением Веселок приступил к утренней гигиене. Вещи не слушались его. Зубная щетка упала на дно ванны, пока он ее доставал, зацепил локтем открытуб пачку со стиральным порошком. Содержимое высыпалось. И так каждый день: то шуруп потеряется, а потом найдется в постели, то очки обнаружатся в холодильнике. Вещи как бы мстили ему за то, что он когда-то хотел покинуть материальный мир, за то, что он в своих философских суждениях отрицает первичность материи.