Евгения Чуприна: Два альфонса

Но однажды жизнь показала ей кислую мину. Заболел отец, и родителей пришлось перевозить в Киев, а отца устраивать в дорогую клинику. На это потребовались расходы, и Лилечка с мужем едва вытянули их. Привычный распорядок разрушился. На работе ей уже несколько месяцев задерживали зарплату, и в воздухе витало нечто безнадежное. Ее прекрасная компания переживала не лучшие времена, и бухгалтеру это было известно лучше, чем начальнице, которая целиком была занята обличением своего гулящего мужа. Это казалось похожим на игру в казаки-разбойники, игру, в которую оказались втянутыми совершенно неповинные и вовсе не игриво настроенные люди. Чтобы спасти компанию, нужно было взять управление ее делами полностью в свои руки, да так, чтобы начальница, ревнивая в вопросах карьеры не меньше, чем в кругу семьи, не нервничала и не вредила. Короче, снимать квартиру, в которой жил Юрчик, было больше не на что, и Лилечке предстояло срочно избавиться от одного из альфонсов. Но от кого?

Юрик, конечно, мог претендовать на статус второго мужа - отношения с ним были долгими и устоявшимися. А Юрчик - ни на что, кроме порции щедрой женской ласки. В то же время Лилечка знала точно, что Юрчик ее любит, а Юрик - нет. Точнее, Юрчик, из-за своей богемной коммуникабельности, способен на красивую любовь, а Юрик, из-за своей гениальной замкнутости, - не способен. И даже комплименты у него обидные. Вдобавок, консьержка шепнула, что к Юрику в последнее время частенько приходит чужая тетка. Приходит днем, а уходит - утром, выводы делайте сами. А в доме, где жил Юрчик, подъезд вовсе не охранялся, так что мальчик был чист.

Чужих теток Лилечка близко к сердцу не принимала, потому что конкуренции не боялась - так часто водится у женщин, которые содержат мужчин. Как правило, альфонсов охотно посещают любовницы, потому что у них неплохие условия жизни, иногда их норовят увести с помощью сексуальной приманки (романтические дуры!) и разбудить атавистические инстинкты (тщетно), но их никто никогда не пытается перекупить. И они остаются подле своей благодетельницы годами - пока их оттуда не выкурят другие, более энергичные альфонсы.

Но Юрик выбрал уж очень неподходящее время для своей пассии. С одной стороны - больной отец, требующий заботы и лечения, плюс (но это уже в скобках) хорошенький свежий юноша, а с другой - он, со своими больными зубами, плешью, комплексами, вечной диссертацией и какой-то бабой. Сама собой возникала мысль выгнать его и поселить на освободившейся жилплощади молодого, чистого и перспективного Юрчика с хорошим аппетитом.

Но Лилечка не знала, как правильно устраивать скандалы из ревности. И не была уверена, что сможет довести разбирательство до желанного результата. Поэтому она решила прибегнуть к хитрому маневру. Она попросила Юрика освободить квартиру на один вечер.

Бедный Юрик не отличался быстротой реакции. В этот момент он ел холодный борщ ложкой из маленькой кастрюльки, да так и застыл с полным ртом. Только красная капля капала с торчащего из бороды куска вареной капусты. В его карих глазах отразилось недюжинное интеллектуальное усилие, ведь перед тем, как изречь свое мужское слово, Юрик имел обыкновение тщательно все взвешивать.

- Это твоя законная жилплощадь. Готов ее очистить в любой момент. Но... - Юрик сделал еще одну, уже более вальяжную паузу. - У меня на завтрашний вечер были другие планы. С какой стати тебе вдруг так срочно понадобилась квартира?

- Для встречи с партнером.

- Каким еще партнером? Половым?

- Деловым.

Когда ущемленный интеллектуал начинает ерничать, это выглядит довольно мерзко и несколько фальшиво. И Юрик не был исключением. Как только он оказывался в состоянии дискомфорта, у него мгновенно иссякали джентльменские манеры и улетучивалось чувство юмора. Ведь интеллектуальность не делает человека аристократом. У провинциального интеллигента под пиджаком поповская ряса, а под рясой - купеческая жилка. Юрик по сути был просвещенным мещанином, то есть существом, знающим, как надо себя вести в обществе, чтоб оправдать отсутствие хороших манер. Вместо того чтобы кушать ножом и вилкой, следовало доказать, что думающему человеку вполне достаточно ложки. Юрик знал, что его конек - ловко подвергать сомнению неугодные ему моральные установления или, если надо - тонко обличать отступления от них. Он знал, что обладает достаточными умственным артистизмом и склонностью к демагогии, чтобы всегда одерживать верх. Выбитый из седла, он продолжал верить, что все эти атрибуты все еще с ним, и вел себя соответственно.