Михаил Елизаров: Сифилис

Тихого нрава и покладистого характера, секретарша Лариса Васильевна рассчитывала прожить долгую жизнь. Для этого она избегала всего короткого: носила только длинные платья, отпускала волосы и ногти, делала при ходьбе широкие шаги, читала многотомные эпопеи, а встречающиеся в речи маленькие слова увеличивала ласкательными суффиксами.

Однажды Лариса Васильевна поела постного борща и вспотела запахом фасоли. Она приняла душ, и у нее заболело горло. В зеркальце она увидела, что гланды облеплены коричневыми корками, полость рта воспалена, а основания дёсен тронуты язвочками, похожими на творожные крошки.

Лариса Васильевна растолкла в стакане таблетку фурацилина и приготовилась залить её кипятком, но от полоскания отвлёк телефон.

— У тебя «Маяк» ловится?! — спрашивала подруга. — Включай немедленно!

Лариса Васильевна повертела колесико регулятора радиочастот. Из мембраны отошли влажные, обильные хрипы, и бодрый диктор сказал:

— …обязаны помнить! Какая бы ни сложилась ситуация горе, радость, обида — вы не должны брать в рот. Ничто не сможет заставить вас изменить своему решению. Мы проводим наши беседы, чтобы навсегда избавить вас от этой пагубно-губной привычки. От вашей воли зависит благополучие в семье и на службе. Итак, настроение у вас отличное, брать в рот вам противно! Слушайте и исполняйте: сверните газету в трубочку, поднесите ко рту… Вас стошнило! Вы здоровы!

— Ты слышала?! — перезвонила подруга. — Чудовищная пошлость!

— Они готовы залезть к нам в постель, — полусмеясь отвечала Лариса Васильевна…

Две недели назад начальник Мнухин вызвал её в кабинет.

— Сядьте, Лариса Васильевна, — он оттянул пальцем щеку и прегадко щёлкнул, — нам нужно поговорить… Не секрет, Лариса Васильевна, что моя семейная жизнь не сложилась. Я буду откровенен. Жену я выбирал с учётом внешних данных — чтоб не зарились.

Мнухин, карманный толстяк со сдобной харей, нервно хохотнул, а Лариса Васильевна сжалась в предчувствии нехорошего.

— Во время родов у жены произошёл разрыв промежности, после чего она страдает недержанием… Это выше моих сил, я не могу её бросить, но спать с ней я тоже не могу, поэтому…

Лариса Васильевна тупо рассматривала узоры на линолеуме…

— Я увольняю вас! — У Мнухина содрогались губы. — Вы презираете меня как мужчину…

— Я очень уважаю в вас мужчину и руководителя, — мёртвым ртом сказала Лариса Васильевна.

— Тогда становитесь на колени! — приказал он.

Лицо Ларисы Васильевны оказалось на одном уровне с поясной пряжкой Мнухина. Она расстегнула ему ширинку. В ноздри ударил тяжёлый аромат мнухинского лосьона, а сам Мнухин изнемогающе застонал…

Утром горло не болело, но значительно увеличились лимфатические узлы, сделавшиеся подвижными и болезненными. Крылья носа слегка отекли и покрылись колониями пузырьков, каждый не больше макового зерна. В ванной ждал ещё один сюрприз — белесоватые, будто бы пенящиеся, выделения из влагалища.

«Все-таки простудилась», — решила Лариса Васильевна и приняла таблетку.

— Что с лицом? — нагловатым тоном спросила баба из отдела снабжения.

— А что? — смутилась Лариса Васильевна. Она пол-утра гримировала свои кожные дефекты, и, как оказалось, напрасно.

— Вроде герпеса… — Баба брезгливо принюхалась. — Вечно у вас тут вонища! — и выбежала прочь.

Оставшись одна, Лариса Васильевна полезла в сумочку за косметичкой. Действительно, ещё недавно свежие пузырьки возле носа ссохлись в струпики. На лбу же появились небольшие, красноватой окраски, сидящие близко друг к другу, уплощённые узелки. Их расположение напоминало своеобразную диадему. Лариса Васильевна густо напудрилась и вернулась к бумагам.

Дома она около часа по сантиметру инспектировала своё тело. На ногах проступили сосудистые пятна, на боках, груди и животе возникла сливная сыпь с гнойничками. При сдавливании гнойничок разрешался кровянистым и мутным содержимым. В местах тесного соприкосновения тела с бельём остались крупные, возвышающиеся над уровнем здоровой кожи, бляшки, как после ожога крапивой. Вокруг шеи пигментация сделалась несколько темнее и приобрела сероватый оттенок. На его фоне расположились более светлые островки, создающие впечатление плохо вымытого тела. На ягодицах, изощрившись, Лариса Васильевна увидела неприятные красновато-синюшные припухлости.