Наталья Давыдова: Три дня, три звонка

Чего я, собственно, желала? Чтобы она к Надюше не ехала или чтобы меня позвала с собой? "У меня сюрприз", - сказала бы, улыбаясь, хозяйке. И та бы улыбнулась в ответ. А я бы работала сюрпризом. Глупость, Но не исключено, что я этого хотела. Если судить по обиде, которую ощущала и которая не проходила, не уходила и хотела со мной поговорить.

- Ну чего ты радио-то ломаешь? - сказала моя Обида. - Радио не виновато, оставь его в покое, ты от него ничего не добьешься. Жизнь идет и не останавливается по требованию, как автобус. Не остановятся именины, не остановится суббота, чтобы тебя подобрать. Тебя подбирай, а потом ты опять захочешь выскочить на ходу. Ты ненадежна, ты...

- Кто старое помянет... и притом это мой родной город, - заметила я.

- Ну и что?

- Суббота...

- Привязалась к субботе.

Какая-то зловредность почувствовалась мне и не понравилась. Я эту Обиду отметаю, прогоняю, разговаривать с ней не хочу.

Но разговаривать больше было не с кем. Никого тут не было, только Обида сидела, как барыня, в красном поролоновом кресле, развалясь, и единственный способ покончить с нею было набрать еще один телефонный номер.

Анечка меня не узнала и я ее тоже. Но потом я стала ее голос узнавать. И не столько голос, сколько знаки препинания, которые она всегда как-то удивительно вставляла в свою речь. И сейчас, по прошествии стольких лет, многоточия, восклицательные знаки, точки с запятой и тире хозяйничали в ее речи, как хотели.

- Ты? Ты! Ты... вот уж поистине неожиданно... Неожиданно? Да? говорила Анечка. - Даже не знаю, что сказать. Я очень рада! Не ждала... Сколько времени прошло... Странно даже, что ты? Вдруг? Позвонила? Неожиданно? - В этом месте она тоже воткнула вопросительный знак. Неожиданно... - Тут она поставила многоточие на четверть минуты. - Не знаю, о чем спрашивать, что рассказывать. Что тебя интересует?.. Мы взрослые. Может быть, мы даже старые? Хотя ты, конечно, скажешь, что нет. Другие... У меня сын и дочь!

В полном беспорядке раскидала она знаки препинания и замолчала.

- У меня сын, - сообщила я и посмотрела на кресло, Обида сидела и внимательно слушала.

- Как себя чувствует твоя мамочка? Я ее видела несколько лет назад, когда она еще жила в Ленинграде. Как она в Москве? Привыкла? - спросила Анечка.

- Не надо было уезжать. Это была ошибка.

- Наверно... Я тоже так думаю. Корни? - сказала Анечка.

Я спросила:

- Как ты?

- Хорошо. Врач-эпидемиолог. Работаю в институте. Защитилась.

- А муж?

- Защитился. Доктор.

- Наук? Чего он доктор?

- Доктор всего, - засмеялась Анечка.

Все кандидаты, все доктора, с гордостью подумала я, как будто это была моя заслуга, я их так воспитала.

Анечка молчала. Я слышала, как она там возится со знаками препинания.

- Ты меня извини. Я вот о чем" подумала. Может быть, я могу быть тебе чем-нибудь полезна? - наконец выжала она из себя, и в этой фразе все знаки препинания были расставлены правильно.

Я ответила:

- Может быть.

- Пожалуйста, скажи, - попросила Анечка, заведя разговор в такой тупик, из которого было не выбраться. Обида кошкой рванулась ко мне с кресла. "Ладно, ладно", - сказала я и кинула ее обратно.

Я не звонила Анечке сто лет. Она была вправе решить, что мне чего-то надо. Но чего? Выведать, как эпидемиологи предотвращают эпидемии? Но я лишь минуту назад узнала, что она эпидемиолог. И притом у меня в Москве есть знакомые эпидемиологи, уж в крайнем случае они могут рассказать, как там и что. Может быть, она решила, что я к ней за воспоминаниями? Но я никому не собиралась предлагать погружаться в прошлое, как под воду без маски. У всех дела еще были на поверхности, у меня тоже.

- Чего молчишь? - спросила Анечка, стукнула трубкой, и оттуда посыпались звуки субботнего веселья, музыка, голоса.

Я поняла, что надо отпустить ее. Но Анечка тоже что-то поняла, даром что телефон работает на слабых токах. Слабые, слабые, не такие они и слабые.

- Вот что, послушай, - сказала Анечка четко и засадила точку. Приезжай. У нас неожиданно гости. К дочке сейчас придет орава чешских студентов. Будут и наши чешские коллеги. Я накрываю на стол. Понятия не имею, чем буду их кормить.

- Сколько будет всего чехов?

- Шесть, семь, восемь...

- Мало, - сказала я.

Юна засмеялась.

- Вас понял. Если все это не слишком поздно кончится, я не буду мыть посуду, а приеду к тебе в гостиницу.

Так завершился второй звонок, и я, не оглядываясь на кресло, чтобы не видеть сверкающие зеленые глаза подруги моей Обиды, набрала третий номер. Три попытки даются каждому, и было еще не поздно. Чешские студенты еще не пришли к Анечкиной дочери, коллеги еще любовались набережными и мостами, такси с Ларисой еще пробиралось по дорогам и пустырям.