Михаил Арцыбашев - Паша Туманов

Костров прищурился, поглядел по реке и остановился.

— Ну вот мы и расстанемся… мне сюда в переулочек.

Паша Туманов молча протянул ему руку.

— Да, молодой человек, напрасно вы так… Ну провалились… оно, конечно, неприятно, но ни хуже вы от этого не стали, ни лучше… такой, как были, таким и остались. Право!.. Так-то. Ваське бильярд, мне река да рыбка, вам… еще там что-нибудь. Мы зубрить не можем, а все-таки мы люди ничуть не хуже других и такие же дети Создателя нашего. Каждому свое… Ну, до свидания… Ласточки-то, ласточки… ишь!..

Костров засмеялся, приподнял картуз и поплелся вверх по берегу, между полуразвалившимися заборами слободки, к маленьким деревянным домишкам, грязно и бестолково рассыпанным по берегу.

Паша Туманов остался один.

Он долго смотрел на воду и думал о том, что сказал Костров, и хотя не мог понять его слов в том глубоком смысле, который вкладывал в свои спутанные речи старый рыболов, но ему все-таки стало легче. И сейчас же свод неба раздвинулся, вода стала прозрачнее и плескала звучнее, струйки весело зазвенели и заговорили на гладком песке, солнце стало ярче и теплее, и послышалось много новых звуков, живых и смелых, которые он до этого не замечал.

Послышались голоса рабочих с барок, звучно перекликавшихся и переругивавшихся незлобно и весело; засвистал бойко и беззаботно пароходик; волна набежала на берег и отхлынула, радостно захлебнувшись; ласточки зачивикали, плавая в море воздуха, света и голубого простора.

Паша Туманов смотрел на все широко открытыми глазами и не верил сам себе: неужели он, на самом деле, мог так огорчиться из-за единицы? Ну не выдержал… что ж из этого? Ведь он все такой же Паша Туманов, как и был: так же видит, так же слышит и чувствует… так же любит мать и сестер и… хоть и ненавидит директора того, как его… но черт с ним! Стоят они того, чтобы здоровый, веселый Паша Туманов мучился?

Но такое настроение продолжалось недолго; оно скоро сменилось чувством неловкости, которую Паша Туманов старался сначала объяснить тем, что все-таки неприятно сказать матери не то, что она ожидает.

Впрочем, это ничего. Он перескажет ей слово в слово то, что говорил Костров… этот славный старик… философ. Расскажет о том, как легко относятся к своему провалу Васька Костров и Дахневский. Какой все симпатичный народ! Надо с ними подружиться…

Но чем ближе подходил Паша Туманов к дому, тем он чувствовал себя тревожнее и тяжелее. А когда он вошел во двор, то сердце его опять упало и колени задрожали, как на экзамене.

Сестры сидели в палисаднике. Старшая, Зина, варила варенье, а младшая, Лидочка, читала книгу и жевала длинный хвостик морковки.

— Пашка пришел! — сказала она, увидев брата, и сейчас же бросила книгу и подошла к нему с любопытством в веселых, смеющихся глазах.

Зина подошла тоже, держа в руке ложку с вареньем.

У обеих были добрые, веселые лица, но Паша знал, что они должны стать злыми и хмурыми, когда узнают правду.

— Что так скоро? Выдержал? — наперебой спрашивали сестры.

Все, что говорил Костров, бессильно мелькнуло в Пашиной голове, и он невольно, неожиданно для самого себя, выпалил:

— Выдержал… Где мама?

— Молодец, на тебе ложку варенья за это! — сказала Зина.

Лидочка запрыгала на месте и захлопала в ладоши.

Паша Туманов, притворяясь веселым и радостно возбужденным, облизал ложку, но совсем не заметил, какое в ней было варенье.

— Где мама? — повторил он.

— В церковь ушла… сейчас придет, уже отзвонили, — сказала Лидочка.

— Что тебе попалось?

— Так… пустяки. Я пойду отнесу книгу, — сказал Паша, забывая, что книги с ним нет.

— Да ты от радости обалдел! — сказала Зина, смеясь.

Паша покраснел и смутился.

— Тьфу! Забыл книгу. Ну пойду умоюсь… устал.

— Семиклассник! — шутливо прокричала Лидочка ему вслед.

Паша тоскливо улыбнулся и поторопился уйти.

Теперь он уже понимал, что нечего и думать сказать матери то, что говорил Костров. Он сам удивился, какими глупыми показались ему его мысли на берегу. Костров — старый пьяница-нищий в рыжих сапогах, два бильярдных завсегдатая, его сын и Дахневский… Паша теперь не мог даже себе представить, как это он обратил внимание на глупости какого-то пьяницы.

Разумеется, этот сброд ничего не потеряет от того, что не будет у него диплома; другое дело Паша Туманов!

В комнате Паши было темно и грязно; кровать валялась неприбранная; книги были разбросаны по полу и выглядели как-то жалко и печально. Паша стоял посреди комнаты и думал о том безвыходном положении, в которое запутала его ложь сестрам, и о том, что не стоит жить.