Михаил Дмитриев - Додик

На протяжении всего этого времени Хипарь и Фома не скрывали своего презрительного отношения к Николаю. Фома "прикалывался" и открыто хихикал над ним, Хипарь делал вид, что вовсе не замечает его. Когда Колобов пытался сказать свое мнение по делу, Хипарь отворачивался от него или бесцеремонно перебивал его резким вопросом. Незнайка также начал обращаться с Николаем грубо и вообще вел себя с ним как с посторонним. Испытываемое унижение мучило Колобова, но из-за своего панического страха перед этими людьми он делал вид, что не замечает такого отношения к себе.

Домой Николая привезли в третьем часу ночи. Не отвечая на вопросы матери, он сразу же заперся в своей комнате и лег в кровать. Мрачные мысли терзали его, особенно угнетало подлое поведение перед этой троицей. "Жил и не знал, что на самом деле трус и подлец. сейчас это вылезло наружу", думал он. Вскоре гнетущий страх перед завтрашним ужасным днем овладел им: "Если бы можно было этот день как-то перелистнуть и лежать вот так на кровати, только уже следующей ночью!" В эту ночь он заснуть не смог.

В шесть утра зазвонил будильник. Николай поднялся, в голове была тяжесть, его сильно мутило. В половине седьмого ему посигналили с улицы. Колобов выглянул в окно: во дворе стояла грязная синяя "девятка". "Началось", - подумал он.

Ехали молча. Фома вел машину нервно, быстро. В начале восьмого были уже на месте. Припарковались шагах в двадцати от подъезда. Примерно через час из него вышел Потапов, довольно высокий, толстый, с животом малый лет тридцати, в костюме, галстуке и с портфелем в руке. На секунду он остановился, закурил и двинулся в их сторону. Колобов почувствовал, как отчаянная тревога и вместе с тем какое-то окостенение разлились по всему его телу.

- Вот он! - пробормотал опомнившийся Николай.

- Спрячь жало, - прошипел сидящий рядом с ним Незнайка и грубо, схватив рукой за затылок, пригнул его вниз.

Хипарь спокойно, закрывая себе лицо, развернул газету. Не спеша Потапов прошествовал мимо машины.

- Какой коммерс! В гавриле, с портфелем! - сказал Фома.

- На стоянку пошел, за джипом, - добавил Николай.

- Ты что тормозишь, спалиться хочешь? - накинулся на него Незнайка.

- Извини, растерялся.

- Хорош теряться, соберись, тебе хату выставлять.

- Хорошо.

- Цирк, б...дь, - усмехнувшись, процедил сквозь зубы Хипарь.

Минут через двадцать неожиданно на своем намытом красном "Гранд Чироки" к подъезду подъехал Потапов, посигналил.

- За женой заехал, шкура, - сказал Фома.

И действительно, через несколько минут появилась Вера, элегантная стройная брюнетка, одетая во что-то темное, обтягивающее.

- Красивая фраерица, с такой пошалить не в падлу, - прокомментировал Незнайка.

Когда они отъехали, Хипарь повернулся к Николаю:

- Ты же сказал, она одна в институт ездит?

Колобов пожал плечами.

Фома завел мотор:

- Мы тебя до центра кинем. Завтра, видно, все отменяется: суббота.

- По субботам он тоже работает и она учится, - ответил Николай.

- Так же, как сегодня? - зло съехидничал Хипарь.

Разговаривая между собой, бандиты довезли Колобова до Пушкинской.

- Завтра утром в такое же время. Всё, давай, - сказал ему Незнайка.

- Пока, - попрощался со всеми Николай.

- Пока, - недовольно промычали Хипарь и Фома.

6

Окончательно потеряв остаток воли, Колобов уже не мог сам ничего предпринимать, он полностью покорился событиям. Ночью он ворочался, ходил на кухню курить, иногда засыпал, но сон его был коротким и тревожным. Когда пришло время вставать, Николай не мог вспомнить, спал он этой ночью или нет.

Как и договаривались, утром за ним опять заехали бандиты. Прибыли на место. Все так же вышел на работу Потапов. Прошел час, два - Вера не появлялась.

Все это время Николай провел в постоянном нервном напряжении, он совсем извелся. Он не мог больше выносить бандитских разговоров, шокировавших его своей дикостью. "Скоты, отстреливать таких нужно, как взбесившихся зверей", - думал он.

Прождали до часа дня. Бандиты начали тыкать Колобову, что его "кобыла" не выходит, расслабились и собрались уже через полчаса уезжать. В машине играло радио, крутили песню Юрия Антонова. Фома, дразня своего младшего брата, показывая на него пальцем, подпевал: "Давай не видеть мелкого, не замечать нам мелкого..."

Вдруг из подъезда вышла Вера. Фома оборвал свою песню. У Николая сдавило грудь, сердце заколотилось. Вера шла быстрым шагом, видно было, что она торопится. Из машины по одному за ней последовали Незнайка и Хипарь. Когда все трое скрылись за углом дома, Фома завел мотор.