Владимир Высоцкий - Книга 2

Кто верит в Магомета, кто — в Аллаха, кто — в Иисуса,
Кто ни во что не верит, даже в черта, назло всем.
Хорошую религию придумали индусы:
Что мы, отдав концы, не умираем насовсем.
Стремилась ввысь душа твоя,
Родишься вновь с мечтою,
Но, если жил ты, как свинья,
Останешься свиньею.
Пусть косо смотрят на тебя, — привыкни к укоризне.
Досадно? — Что ж, родишься вновь на колкости горазд.
Но если видел смерть врага еще при этой жизни,
В другой тебе дарован будет верный, зоркий глаз.
Живи себе нормальненько,
Есть повод веселиться,
Ведь, может быть, в начальника
Душа твоя вселится.
Такие ситуации. Простор воображенья.
Был гордым и почтенным, а родился дураком.
А если мало радует такое положение,
Скажи еще спасибо, что не сделался скотом.
Уж лучше сразу в дело, чем
Копить свои обиды.
Ведь, если будешь мелочен,
Докатишься до гниды.
Пускай живешь ты дворником — родишься вновь прорабом,
А после из прораба до министра дорастешь.
Но, если туп, как дерево — родишься баобабом
И будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь.
Досадно попугаем жить,
Гадюкой с длинным веком…
Не лучше ли при жизни быть
Приличным человеком?
Так, кто есть кто, так, кто был кем, — мы никогда не знаем,
С ума сошли генетики от ген и хромосом…
Быть может, тот облезлый кот был раньше негодяем,
А этот милый человек был раньше добрым псом.
Я от восторга прыгаю,
Я обхожу искусы,
Удобную религию
Придумали индусы.

Было так, я любил и страдал
Было так, я о ней лишь мечтал.
Я ее видел часто во сне Амазонкой на белом коне.
Что мне была вся мудрость скучных книг,
Когда к следам ее губами мог припасть я?
Что с вами было, королева грез моих?
Что с вами стало, мое призрачное счастье?
Наши души купались в весне.
Наши головы были в огне.
И печаль с ней, и боль далеки
И, казалось, не будет тоски.
Ну, а теперь хоть саван ей готовь,
Смеюсь сквозь слезы я и плачу без причины.
Вам вечным холодом и льдом сковало кровь
От страха жить и от предчувствия кончины.
Понял я, больше песен не петь.
Понял я, больше снов не смотреть.
Дни тянулись с ней нитями лжи,
С нею были одни миражи.
Я жгу остатки праздничных одежд,
Я струны рву, освобождаясь от дурмана,
Мне не служить рабом у призрачных надежд,
Не поклоняться больше идолам обмана.

А люди все роптали и роптали,
А люди справедливости хотят:
— Мы в очереди первыми стояли,
А те, кто сзади нас, уже едят.
Им объяснили, чтобы не ругаться.
— Мы просим вас, уйдите, дорогие.
Те, кто едят, ведь это иностранцы.
А вы, прошу прощенья, кто такие?
Но люди все роптали и роптали,
Но люди справедливости хотят:
— Мы в очереди первыми стояли,
А те, кто сзади нас, уже едят.
Но снова объяснил администратор:
— Я вас прошу, уйдите, дорогие.
Те, кто едят, ведь это делегаты.
А вы, прошу прощенья, кто такие?
А люди все роптали и роптали,
А люди справедливости хотят:
Мы в очереди первыми стояли,
А те, кто сзади, нас уже едят.

Сколько слухов наши уши поражает.
Сколько сплетен разъедает, словно моль.
Ходят сухи, будто все подорожает, абсолютно,
А особенно — поваренная соль.

Словно мухи, тут и там,
Ходят слухи по домам,
А беззубые старухи
Их разносят по умам,
Их разносят по умам.

— Слушай, слышал? Под землею город строят,
Говорят, на случай ядерной войны…
— Вы слыхали? Скоро бани все закроют
Повсеместно. Навсегда.
И эти сведенья верны.

И словно мухи, тут и там,
Ходят слухи по домам,
А беззубые старухи
Их разносят по умам,
Их разносят по умам.

— А вы знаете? Мамыкина снимают.
За разврат его, за пьянство, за дебош,
И, кстати, вашего соседа забирают,
Негодяя, потому, что он на Берию похож.

И словно мухи, тут и там,
Ходят слухи по домам,
А беззубые старухи
Их разносят по умам,
Их разносят по умам.

— Ой, что деется! Вчерась траншею рыли,
Так откопали две коньячные струи. —
Говорят, шпионы воду отравили.
Самогоном.
Ну, а хлеб, теперь из рыбьей чешуи.

И словно мухи, тут и там,
Ходят слухи по домам,
А беззубые старухи
Их разносят по умам,
Их разносят по умам.

— Это что еще. Теперь все отменяют,
Отменили даже воинский парад.
Говорят, что скоро все позапрещают
В бога душу.
Скоро все к чертям собачьим запретят.