Владимир Дудинцев - Между двумя романами

Я вновь почувствовал, что у меня сам собой, без чьей-то рекомендации, набрался материал к новому большому роману. Разложив эти документы и осмыслив их как бы воедино, я понял основную структуру романа, которая уже сложилась к тому времени.

Повторялся весь процесс подготовки к написанию романа: я стал собирать недостающий материал, изучать какие-то необходимые, новые для меня отрасли знаний. Я познакомился с ученым-селекционером Ниной Александровной Лебедевой, которая ввела меня в азы селекции: она устраивала для меня нечто вроде практикума по биологии. Под ее руководством я делал препараты для микроскопирования, считал хромосомы, собирал пыльцу с цветков, опылял картошку...

В поселке Ново-Мелково, где мы с женой строили дом и где у нас были сад и огород, я высадил некоторые растения, и в летнее время, находясь там на даче, я занимался всякими генетическими и ботаническими экспериментами, потому что я убежден: то, о чем собираешься писать, сперва надо как бы подержать в руках, чтобы в сознание вошло не только то, что есть в учебниках, а также и то, что дано только художнику: внешний вид, какие-то особенности, которые ученому покажутся второстепенными, тогда как читателю, некомпетентному наблюдателю, они как раз и будут особенно интересны.

Это - сбор материала - длилось довольно долго, начиная с шестидесятых годов. И однажды я понял, что у меня уже достаточно материала. Понял, когда у меня появилось такое непередаваемое нетерпение: "Пора, пора!..", что для меня является верным признаком того, что роман готов: когда начинаю бояться умереть, не осуществив своего замысла, начинаю опасаться полетов на самолете или езды в автомобиле, - значит, курочка должна сесть на гнездо и снести яичко. А как только напишу роман, все страхи моментально отваливаются. Сейчас, например, я спокойно летаю на самолетах в разные места, даже за границу, - и не испытываю от этого ничего, кроме удовольствия.

Итак, дорогая бюрократия подарила мне новый роман. И я благодарен ей: она обогатила мой опыт достоверностью. Узнавание противника - это победа над ним.

Глава 31

НИНА АЛЕКСАНДРОВНА ЛЕБЕДЕВА

Лысенко торжествовал победу. В горном Прикарпатье, куда отправился в свою последнюю экспедицию Н. И. Вавилов, его настигло ГПУ...

Начался безудержный разгром генетики и генетиков. Из институтов выгоняют профессоров, сжигают учебники. Пылают костры и в Ленинградском университете. Студентка-активистка, лысенковка, ходила, собирала подписи. Письмо с этими подписями было опубликовано в газете. Был изгнан профессор Карпетченко, заведующий одной из кафедр биологического факультета. В биологии воцарился Лысенко. В эти годы в Ленинградском университете училась миловидная молодая девушка, Нина...

...Она была настоящей комсомолкой, хотя формально в рядах комсомола не состояла, но я хотел бы видеть всех комсомольцев такими, какой была она. Она была человеком очень сознательным.

Что же такое сознательность, с моей точки зрения? Я позволю себе сформулировать. Это можно очень точно определить, хотя многие, употребляя это слово, не дают себе труда подумать, что это такое точно. Сознательный поступок - это такой поступок, когда человек предвидит последствия своих действий. Если же человек не предвидит последствий того, что он совершает, то он совершает поступок несознательно. Вот я кручу какую-то ручку на заводе и толком не знаю, для чего это делается, но я отлично знаю, что за 24 оборота получу рубль, значит, в этом отношении действую сознательно.

Еще один важный момент. Нужно не только предвидеть, но и желать наступления послед-ствий. Если вы предвидите и относитесь индифферентно, то ваш поступок несознательный.

Нина Александровна Лебедева была настоящим сознательным человеком: она размышляла над своими поступками и предвидела их последствия. И была человеком неравнодушным. Поэтому она не могла спокойно воспринимать сожжение учебников во дворе университета и поход на профессора Карпетченко и других преподавателей. Она отказалась подписать бумагу, за которую агитировала лысенковка. И не только отказалась - вслух высказала свои возражения.

(Жена. Эту картину могут представить себе лишь те, кто встречался с Ниной Алексан-дровной. Видел ее ясное лицо, слышал женственный, грудной, певучий голос. А в те давние годы... Думаю, что тогда ее устами в защиту генетики говорила сама весна...)

Что же касается сжигания учебников, то она глубоко задумалась над этим фактом. Она подумала примерно так: не зря я проходила марксизм-ленинизм. Видно, я проходила его, чтобы он стал не просто отметкой в зачетке, а инструментом анализа. Поэтому, поскольку я достаточно тверда в своих познаниях, я вполне могу разобраться в этих учебниках, которые сжигают. И если я увижу, что вейсманизм-морганизм действительно вредная наука, идеализм и прочее, то что, буду обязана принять активное участие в сжигании этих книжек? Нет, и в этом случае их не следовало бы сжигать, это был бы прекрасный материал для критического разбора. Ведь сжигает тот, кто боится. А если у меня будет иная точка зрения?.. И она стала приносить запрещенные книжки к себе домой, в Мучной переулок, и читать их, и проходить всю эту науку для того, чтобы получить твердое убеждение в ее нужности или вредности. И пришла к выводу, что сжигается, уничтожается наука настоящая, которая приближает нас к материальной истине, что сжигается наука, целиком основанная на экспериментах, на познании окружающей действитель-ности, подтвержденная в теории и практике.