Владимир Дудинцев: Между двумя романами

Сказал правду. Именно в те годы, когда я "полированно" ходил по редакциям, я столкнулся с так называемым "социальным заказом". Редактор, который меня приглашает (допустим, что это молодежная газета или журнал), говорит: - Дудинцев! У нас скоро Новый год. Давай-ка так через недельку принеси новогодний рассказ. И чтобы прямо в номер. Поскольку наш орган молодежный, значит, в этом рассказе должна присутствовать молодежь комсомол. Должно быть также производство, желательно металлургическое, но можно и машиностроение. Должно быть соцсоревнование. И непременно - любовь. Чтобы рассказ был интересным, вставь в него, помимо ударников, еще и отсталый элемент. Любовь же должна быть не просто любовью: через нее выяви различные качества положительных и отрицательных героев. Введи ревность, чтобы мешала герою выполнять план, тогда как счастливо разрешившийся любовный конфликт зажжет твоего положительного героя на перевыполнение этого производственного плана. И девушка должна быть комсомолкой, ударницей... Положительный конец в рассказе обязателен.

Вот вам и "социальный заказ". Не всегда он формулировался столь обстоятельно, но в сознании молодого писателя в результате хождения по редакциям все эти параметры выстраивались в один типичный ряд.

Так почему же это называли именно так - социальный заказ, - а не как-то иначе?

Потому, что в то время фарисейски провозглашалось, как непреложный закон, удовлетворе-ние запросов, в том числе и духовных, рабочего класса. А запросы эти достаточно произвольно формулировали для художника бюрократы "люди с портфелями". По тому, как они представ-ляли себе духовный мир рабочего класса, можно судить об их, бюрократов, внутреннем мире. И каждый художник обязан был неукоснительно следовать этому "социальному заказу".

Получив такой заказ, я отправлялся домой, запирался в комнате и в полном уединении начинал думать. И, знаете, постепенно я себя так натренировал выдумывать такие заданные рассказы... И по молодости даже считал, что это и есть единственно правильный метод работы.

Однако нельзя и сказать, что это было просто трафаретом. Допускалось и даже не слишком ограничивалось какое-то разнообразие выдумки - главным условием была лишь определенная политическая цель. И тем лучше, если я все это расцвечу разнообразными приемами и поворо-тами сюжета, а уж коли приведу все к благополучному концу... Представьте себе, печатали, и нравилось!

Социальный заказ и его требования возникли в начале тридцатых годов, а набрали полную силу примерно к тридцать седьмому году.

Глядя из нашего времени в те годы, я могу сказать, что так преломлялась под руководством сталинской бюрократии жизнь для деятелей любого вида искусства. Как это выглядело для писателей, я вкратце рассказал. Теперь посмотрим, что происходило у художников.

Это же явление у них представлялось несколько иначе. Если смотришь картины тех времен, то видишь угловатых мужчин с маленькими головами и огромными кулаками. Женщины непременно грудастые с огромными бедрами, - все для воспроизводства рода человеческого. Именно такими считались типичные рабочие и работницы. Вместо лица - пятно цвета хорошего загара. И ни одной мысли на лицах.

Полная противоположность портретам Боровиковского, Левицкого - на тех люди мыслят. Помимо красоты, это яркие типы.

А скульпторы изображали все больше людей с этакой кочергой в руке и торчащими вверх и врозь плечами. Все одеты в утрированно брезентовую робу.

Таков был социальный заказ для художников и скульпторов.

И скажу я вам вот еще что... Я этих персонажей обнаружил в американских мультфильмах. Вот какая штука... Такие же огромные бицепсы и одинаковые невыразительные лица. И рельеф-ные женские фигуры - даже у барсучих и мышей. А ведь по тому, что общество предлагает детям, видно, к чему оно идет. Получается, нынешние американцы похожи на тех нас. В этом обществе, которое мы привыкли воспринимать как вершину демократии, попахивает тоталита-ризмом. Я недавно видел американскую картину тех лет, когда у нас шел "Светлый путь" Александрова. Там некоему лицу говорят: "Ты не веришь в американскую мечту?" И все строго смотрят на него, как у нас на того, кто усомнился бы в победе коммунизма. Тут есть о чем подумать. К чему готовили нас... к чему готовят американцев? Но вернемся к нашему рассказу...

Когда я после войны работал в "Комсомольской правде", социальный заказ был в самом разгаре. Но "крючок" социального заказа следовало поглубже прятать в "наживку" искусствен-ной художественности. Я писал тогда такие рассказы для "Огонька" и "Нового мира". Должен признать, что я медленно расставался с этим методом. Из глубины сознания поднималось что-то новое и с опаской выходило на страницы.