Евгений Витковский: День пирайи (Павел II, Том 2)

Сытые годы наступили не так давно, тринадцать лет назад наступили эти самые семь тучных лет, окончательно изгладивших всякое воспоминание о семи на самом деле семи — годах тощих, первых годах президентства Романьоса. Тогда, тринадцать лет тому назад, окончательно устав от премудрых экспортно-импортных операций по прокорму дохнущего с голодухи народа, все еще ждавшего исполнения обещаний покойного Брата Народа насчет не только всеобщего братства, но и обильной жратвы, выразил президент желание если не половить рыбу в изумительных по непрозрачности водах горного озера Сан-Хорхе, где все равно ничего не водится, кроме пирайи, очень, впрочем, любимой сальварсанцами, то хотя бы с новыми людьми познакомиться, лучше с иностранцами, и вылетел на пятидесяти армейских вертолетах на трехдневные каникулы, решил разыскать потерянную в горах и ущельях хребта Сьерра-Путана экспедицию принстонских энтомологов, ушедшую в эти края еще при прежнем режиме, точней, в те великие времена, когда двенадцать патриотов Сальварсана, один из них даже его уроженец, как раз ныне покойный Брат Народа, в течение четырех лет удерживали неприступную с десятимиллионным населением провинцию, впоследствии получившую название Санта-Катарина. Покружив день-другой над сельвой, вертолеты, повинуясь малозаметному движению президентского плеча, пошли на посадку в самом центре котловины Педро-ди-Гранде в тот самый исторический миг, когда, казалось бы, уже окончательно заблудшие энтомологи, всех, видимо, достойных бабочек в Сальварсане уже поимевшие, как и президент, тоже коротали часы досуга, и как раз в этот миг закончили бурение скважины, из которой мощным фонтаном ударила очень скоро ставшая всемирно известной сальварсанская нефть, но поскольку скважину пробурили небрежно, по-любительски, — ведь странно было бы, согласитесь, ожидать профессиональных навыков в таком деле от энтомологов, — то не обошлось без несчастья, все пятеро ученых утонули в образовавшемся нефтяном озере, а безуспешно пытавшиеся их спасти гвардейцы из личной охраны Романьоса сумели зато, к счастью, спасти саму бурильную установку. Вскоре в столице появились и скоро снова исчезли несколько очень высоких гринго, на обычных гринго не похожих, говоривших на каком-то щелкающем и харкающем языке, похожем на идиш, но совершенно непонятном даже евреям, видимо, что-то они смерили и что-то исследовали в Сальварсане, но больше не появлялись, а вместо них возник в столице на правах дипломата, но со специальным разрешением открыть в городе свой ресторан и вообще заниматься предпринимательской деятельностью сеньор Доместико Долметчер, официальный и полномочный посол острова Доминика. Вскоре через две соседних страны пролегла трасса нефтепровода, где-то в нелатинских дебрях латиноамериканского материка он уходил с побережья на морское дно и упирался в родной остров Долметчера Доминику, который и стал единственным покупателем и потребителем знаменитой сырой сальварсанской нефти, по качеству даже в неочищенном виде превосходившей лучшие сорта авиационного керосина, желающих купить ее на мировом рынке было не перечесть, но представитель Доминики скромно сообщал, что вся нефть уходит в его стране на энергетические нужды частных лиц, что ее и так не хватает, и закупал миллионы баррелей еще и в Кувейте. Когда же в очередной раз представитель Соединенных Штатов с трудом добился аудиенции в паласьо Де Льюведере и привел несколько сотен неопровержимых аргументов в пользу неизбежного исторически и столь же взаимовыгодного американо-сальварсанского экономического и политического союза и в качестве последнего аргумента выпалил, что в конце-то концов ведь кончится эта самая нефть, что тогда делать будете, господин президент, — хотя данные геологоразведки со спутников ясно показывали, что запасов нефти хватит Сальварсану лет на восемьсот, но президент еще ниже опустил голову, поиграл пальцами над зеркальной поверхностью стола, на другой стороне которого застыл посланник, и тихо-тихо, но очень отчетливо произнес: «Что же… нам придется расконсервировать скважину самородной ртути в скалах Сьерра-Капанга…» — и шевельнул плечом, давая понять, что аудиенция окончена, а потрясенный американец увидел, как, благодаря искусным пассам президентских рук, их отражения в столе обменялись дружеским рукопожатием, хотя сам президент не вставал с места и вообще никогда никому руки, насколько помнится, не подавал.