Лев Толстой - Том 11. Драматические произведения 1864-1910 гг

Никита.Мне что? Деньги ее, она и хлопочи.

Матрена.Эка ты, сынок, судишь! Разве баба может обдумать? Если что и возьмет она деньги, где ж ей обдумать, — бабье дело известно, а ты все мужик. Ты, значит, можешь и спрятать и все такое. У тебя все-таки ума больше, коли чего коснется.

Никита.Эх! женское ваше понятие необстоятельное совсем.

Матрена.Как же необстоятельно! Ты заграбь денежки-то. Баба-то у тебя в руках будет. Если случаем и похрапывать начнет или что, ей укороту можно сделать.

Никита.Ну вас совсем, пойду.

Никита, Матрена и Анисья (выбегает бледная из избы за угол к Матрене).

Анисья.На нем и были. Вот они. (Показывает под фартуком.)

Матрена.Давай Микитке, он схоронит. Микитка, бери, схорони куда.

Никита.Что ж, давай.

Анисья.О-ох, головушка, да уж я сама, что ли. (Идет к воротам.)

Матрена (хватает ее за руку). Куда идешь? Хватятся, вон сестра идет, ему давай, он знает. Эка бестолковая!

Анисья (останавливается в нерешительности), О, головушка!

Никита.Что ж, давай, что ль, суну куда.

Анисья.Куда сунешь-то?

Никита.Аль робеешь? (Смеется.)

Те же и Акулина (идет с бельем).

Анисья.О-ох, головушка моя бедная! (Отдает деньги.) Никита, мотри.

Никита.Чего боишься-то? Туда запхаю, что и сам не найду. (Уходит.)

Матрена, Анисья и Акулина.

Анисья (стоит в испуге). О-ох!.. Что как он…

Матрена.Что ж, помер?

Анисья.Да помер, никак. Я снимала, он и не почуял.

Матрена.Иди в избу-то, вон Акулина идет.

Анисья.Что ж, я нагрешила, а он да что с деньгами…

Матрена.Буде, иди в избу, вот и Марфа идет.

Анисья.Ну, поверила я ему. Что-то будет. (Уходит.)

Марфа, Акулина, Матрена.

Марфа (идет с одной, Акулина с другой стороны. К Акулине). Я бы даве пришла, да к дочери пошла. Ну, что старик-от? Аль помирать хочет?

Акулина (снимает белье). А кто его знает. Я на речке была.

Марфа (указывая на Матрену). Это чья ж?

Матрена.А из Зуева, Микиты мать я, из Зуева, родимая. Здравствуйте. Изныл, изныл сердечный, братец-то. Сам выходил. Пошли мне, говорит, сестрицу, потому, говорит… О! да уж не кончился ли?

Те же и Анисья (выбегает из избы с криком, хватается за столбик и начинает выть).

О-о-о, и на кого-о-о и оставил и о-о-о и на ко-ого-о-о по-ки-и-нул о-о-о… вдовой горемычной… век вековать, закрыл ясны очи…

Те же и кума. Кума и Матрена подхватывают ее под руки. Акулина и Марфа идут в избу. Народ приходит.

Один голос из народа.Старух позвать, убирать надо.

Матрена (засучивает рукава). Вода в чугуне-то есть, что ли? А то и в самоваре, я чай, есть. Не вылили. Потружусь и я.

Занавес

Аким.

Никита.

Акулина.

Анисья.

Анютка.

Митрич — старик работник, отставной солдат.

Кума Анисьи.

Изба Петра. Зима. После второго действия прошло девять месяцев. Анисья ненарядная сидит за станом, ткет. Анютка на печи. Митрич, старик работник.

Митрич (входит медленно, раздевается). О, господи помилуй! Что ж, не приезжал хозяин-то?

Анисья.Чего?

Митрич.Микита-то из города не бывал?

Анисья.Нету.

Митрич.Загулял, видно. О господи!

Анисья.Убрался на гумне-то?

Митрич.А то как же? Все как надо убрал, соломкой прикрыл. Я не люблю как-нибудь. О господи! Микола милослевый! (Ковыряет мозоли.) А то бы пора ему и быть.

Анисья.Чего ему торопиться. Деньги есть, гуляет с девкой, я чай…

Митрич.Деньги есть, так чего ж не гулять. Акулина-то почто в город поехала?

Анисья.А ты спроси ее, зачем туда нелегкая понесла.

Митрич.В город-то зачем? В городу всего много, только бы было на что. О господи!

Анютка.Я, матушка, сама слышала. Полушальчик, говорит, тебе куплю, однова дыхнуть, куплю, говорит; сама, говорит, выберешь. И убралась она хорошо как: безрукавку плисовую надела и платок французский.