Нодар Думбадзе - Закон вечности

- Не нарушай гармонию, батюшка! - сказал он с иронией и на всякий случай подложил под язык таблетку нитроглицерина.

- В чем дело? - спросила вошедшая на шум фельдшерица.

- Уважаемая Женя, - обратился к ней взволнованно больной No 2. - Или защитите нас от этих презренных тварей, или поставьте мышеловку!

- Что вы имеете в виду?

- Конечно, не "Мышеловку" Важа Пшавела! Спасите нас от крыс. Невозможно терпеть дальше их присутствие!

- Что вы, батоно, тридцать лет я работаю здесь и ни разу не видела ни одной мышки!

- А я и не говорю о мышах. Речь идет о крысах! - объяснил Булика.

- Тем более!

- Заявляю вам, здесь полно крыс! - повторил настойчиво больной No 2.

- Чей это башмак? - ушла от ответа фельдшерица.

- Мой, уважаемая Женя, мой башмак, я хотел убить им крысу!

- А как же насчет "не убий", батюшка?

- Заповедь эта не нуждается в ваших комментариях, уважаемая Женя, а вообще-то говоря, женщина в вашем возрасте должна отличать человека от крысы! - обиделся больной No 2.

- Мой возраст - не ваша забота! - взорвалась Женя. - И я фельдшерица не по крысам! Хотите лекарство - скажите, а насчет мышеловок и стрихнина обращайтесь к завскладом!

- У нас теперь в палате писатель. Он, наверно, скоро придет в себя, увидит все собственными глазами и пропечатает вас в газете! - пригрозил Булика.

Фельдшерица подошла к койке Бачаны, присела на постели и пощупала его безжизненную руку.

- Эх, куда уж ему... - вздохнула она.

- Откройте, пожалуйста, окно, недавно он очнулся и попросил воздуха, - вспомнил больной No 2.

Женя быстро вскочила с койки, подошла к окну и широко распахнула его.

В комнату ворвался свежий, живительный, настоянный на цветах акации воздух. В палате запахло весной.

- Встань, поднимись! - позвал сидевшего на лестнице Бачану чей-то очень знакомый голос, и он последовал этому зову. Лестница вывела его на небольшую поляну, окруженную цветущими акациями, усыпанную кровавыми маками. Среди маков стоял белоснежный, с роскошной гривой жеребенок. Он нетерпеливо бил передней ногой об землю, словно подзывая Бачану к себе.

- Иди сядь на меня! - услышал Бачана. Он сел на жеребенка, обнял его руками за шею и головой приник к шее. Жеребенок понесся. Гулко зацокали неподкованные копыта. Он примчал Бачану к белому храму и заржал так, словно забили тысячи больших и малых колоколов. Распахнулись врата храма, и появилась богоматерь с младенцем на руках. "Господь мой", - подумал Бачана, опускаясь на колени...

...Очнувшись, Бачана увидел фельдшерицу в белом халате, считавшую ему пульс. Он чувствовал, как текла по жилам кровь и как где-то около сердца движение ее замедлялось, натыкаясь на невидимую преграду. Но кровь упорно пробивала себе дорогу, напирала на окружавшие ее стенки. Течение крови становилось все сильнее, быстрее. Теперь она не текла, а билась, струилась, кипела так, что у Бачаны даже разболелись виски. Но это была иная, особая боль. И Бачана понял, что покинувшая его жизнь возвратилась, вошла в комнату, уселась к нему на койку и коснулась его груди. Все это Бачана сперва почувствовал, затем услышал, а потом уже увидел.

- Здравствуй! - улыбнулся он возвратившейся жизни.

- Здравствуйте! - вырвалось у фельдшерицы и обоих соседей. И было в этом "здравствуйте" все - неожиданность, радость, удивление.

- Здравствуйте! - повторил Бачана, улыбнувшись людям.

- Вернулся! - сказал Булика.

- Вернулся! - подтвердил Бачана.

- Где же вы изволили быть? - поинтересовался Булика.

- Наверное, в Вифлееме! - улыбнулся Бачана.

- Он, кажись, и теперь там! - погрустнел Булика.

- Да нет, я действительно вернулся! - успокоил его Бачана. - Сколько дней я тут? - обратился он к фельдшерице.

- Один день и одну ночь, - ответила она, поправляя подушку.

- Спасибо...

- Как вы себя чувствуете?

Бачана задумался. Сердце его билось с перебоями, но не так слабо - он слышал свое сердцебиение. Он пошевелил руками и ногами, но тела своего не ощутил. Им овладело легкое, приятное чувство свободного полета. "Вот это и есть, наверное, невесомость", - подумал Бачана.

- Как вы себя чувствуете?

- Как космонавт! - ответил Бачана с уверенностью опытного межпланетника.

- Сердце беспокоит?

- Болит немного, но это не такая боль, как тогда...

- Знаю, - прервала его фельдшерица, - я сейчас сделаю вам укол гепарина и пантопона. Спите, отдыхайте, не разговаривайте и не двигайтесь... Вечером придет профессор.

- Совсем не двигаться?

- Совсем!

- А если чуть пошевелиться?