Гайто Газданов - Пилигримы

Он вошел в кабинет отца, забыв постучаться. Андрэ Бертье посмотрел на него с сочувствием и сказал:

— Здравствуй, Роберт.

— Извини меня, папа, — сказал он. — Я совершенно потерял голову.

— Ну, ну, успокойся. Я надеюсь, что все устроится.

— Что? — спросил Роберт, не понимая.

— Я геворю, что мы ее найдем. Но расскажи мне, как все произошло.

— Я вернулся домой…

— Значит, ты уходил?

— Я уехал утром в Латинский квартал, чтобы купить несколько книг.

То, что отец разговаривал так спокойно, невольно подействовало на Роберта. Он понимал, что Андрэ Бертье не мог равнодушно отнестись к тому, что его сын считал катастрофой, и если он был так спокоен, то, стало быть, для этого у него были какие-то основания. Роберт не думал именно так; но он это чувствовал.

— И когда ты вернулся…

— Ее не было, она оставила записку.

— Что она написала?

Роберт помнил каждое слово, как он помнил наивный прямой почерк Жанины.

— В котором часу это было?

— Я вернулся около одиннадцати.

— А в котором часу ты вышел из дому?

— В девять.

Бертье повернул быстрым движением левую руку: часы показывали двадцать пять минут двенадцатого.

— Когда ты уходил, она была одета?

— Да, мы выпили кофе.

Бертье опять посмотрел на часы, и в это время раздался телефонный звонок. Он неторопливо снял трубку и сказал, ничего не спрашивая и как будто ни к кому не обращаясь:

— Я занят.

И повесил трубку.

— Надо полагать, что она ушла от половины десятого до десяти.

Он смотрел прямо перед собой задумчивыми глазами.

— Если бы я знал, где она сейчас! — сказал Роберт с отчаянием.

Андрэ Бертье утвердительно кивнул головой. Потом он опять прямо посмотрел перед собой и сказал:

— Я надеюсь это узнать с минуты на минуту.

— Что? — с невольным недоверием в голосе спросил Роберт. — Узнать? Каким образом?

— За ней следят, — сказал Бертье, откидываясь назад в своем вращающемся кресле. — Начиная с того дня, что я у тебя обедал, против твоего дома, от девяти утра до восьми вечера, дежурит человек, который должен был последовать за Жаниной, если бы она вышла из дому одна. Ты не заметил его? Это высокий мужчина в коричневой шляпе и непромокаемом плаще.

— Но как тебе пришла в голову эта мысль?

— Милый мой, ты же говорил мне, что боишься ее ухода. С моей стороны было совершенно естественно принять какие-то меры предосторожности, о которых ты, конечно, не мог подумать.

Теперь зазвонил второй телефон, на другом столе, чуть-чуть дальше. Андрэ Бертье протянул руку к трубке, снял ее с некоторым усилием — она была далеко — и сказал:

— Алло, я слушаю. Да. Да, да. Хорошо. Не знаю, что именно? Отказывается сказать? Baulevard de la Gare? Поднимитесь немедленно в ее комнату. Да. Что хотите. Очень хорошо. Да, да. В крайнем случае, взломайте дверь. Скажите ей, что я прошу ее подождать меня несколько минут. Да.

Роберт смотрел на него широко открытыми глазами. Андрэ Бертье поднялся со своего места с юношеской быстротой, сказал сыну — идем! — и выбежал из кабинета. Роберт первый раз в жизни видел, чтобы его отец бежал.

Он помнил, что отец втолкнул его в автомобиль, что тотчас тихо зашумел мотор и через несколько секунд машина, набирая скорость, неслась по набережным Сены. Бертье говорил:

— Она вышла из дому, села в метро и поехала на place d’Italie. Оттуда она пошла вниз по Baulevard de la Gare и зашла в аптеку, где что-то купила: аптекарь отказался сообщить, что именно. Затем она вошла в гостиницу, немного ниже аптеки, и сейчас находится там, под охраной моего агента. Я сказал ему, чтобы он поднялся в ее номер и попросил ее подождать меня. Я надеюсь, что она не успела ничего предпринять за это время.

— Боже мой! — сказал Роберт.

— Как в романе, — сказал Андрэ Бертье, пожав плечами.

В разных частях города вслед машине несколько раз неслись полицейские свистки, но шофер не замедлял хода.

— Прекрасно правит, — сказал Бертье. — Один из лучших шоферов, которых я знал. А знал я многих.

Автомобиль уже спускался по Baulevard de la Gare. Роберту казалось, что мостовая струится под его колесами, как быстрая каменная река.

— Стоп! — сказал Андрэ Бертье. Он вышел из машины, Роберт, как тень, следовал за ним. Бертье вошел в маленькую контору гостиницы, что-то сказал хозяйке и стал быстро подниматься по лестнице. Затем он остановился у седьмого номера, постучался и отворил дверь. С порога Роберт увидел безумные, как ему тогда показалось, глаза Жанины и прямо против нее профессионально-равнодушное лицо высокого человека в непромокаемом плаще. Андрэ Бертье посмотрел через плечо, обернувшись на сына, и сказал: