Александр Этерман - Роза ветров

Подводим итоги? Еще нет...

На самом деле, всего вышеизложенного вполне достаточно, чтобы выстроить довольно стройную теорию. В самом деле: Эко польстился на булгаковское "рукописи не горят" и российские литературные пожары, а то, глядишь, и на литературоведческие находки одной нашей гениальной знакомой, сообразил, что все это, см. Дрюона, не к добру, а к гибели имперских образований, и создал дивное попурри из разноязыких текстов, этакий рай для семиотика. В таком случае, "Имя розы" - это великолепная, одна из самых замечательных в истории литературы прозаических шуток.

Такая теория, безусловно, имела бы право на существование, если бы не одно обстоятельство. А именно: колоссальную, сравнимую только с булгаковской, роль в романе играет другой едва упомянутый нами прозаик Х.Борхес. Настолько большую, что его, как признает сам Эко, просто невозможно было не запихнуть непосредственно в роман. Гармоническое сочетание биографии с характером творчества привело к тому, что там, где, по авторскому замыслу, появляется библиотека, библиотекаря приходится ослеплять.

Воздействие Борхеса на "Имя розы" столь велико, что Эко ни на мгновение не готов примириться с мыслью о том, что оно, не дай Б-г может остаться незамеченным читателем. Незамеченным - значит, во многих случаях, не сработавшим. Поэтому булгаковские следы так и остаются следами, русскую и грузинскую темы даже исследователю приходится выуживать из толщи текста, а о наличие Борхеса в романе автор громогласно сообщает в послесловии. Жаль, конечно, ибо таким образом он грешит против правил структурной зашифровки, но нет худа без добра. Давайте посмотрим, в каких борхесовских грехах он считает необходимым признаться. Может быть, все не так уж скверно. То есть: если Булгаков был припрятан только для того, чтобы мы его нашли, то не с тем ли выпячен Борхес, чтобы сбить нас с толку?

И как же он выпячен:

"Все меня спрашивают, почему мой Хорхе и по виду, и по имени вылитый Борхес и почему Борхес у меня такой плохой. А я и сам не знаю. Мне нужен был слепец для охраны библиотеки. Я считал это выигрышной романной ситуацией. Но библиотека плюс слепец, как ни крути, равняется Борхес. В частности, потому, что долги нужно выплачивать. К тому же именно через испанские толкования и испанские миниатюры Апокалипсис завоевал средневековье. Но когда я сажал Хорхе в библиотеку, я еще не понимал, что он станет убийцей. Как принято выражаться, он дошел до этого сам... То есть писатель - пленник собственных предпосылок."

Что же мы тут имеем? Ненавязчивое признание: Хорхе - это Борхес. Все, дескать, спрашивают... Сам Эко пишет в том же послесловии, через две страницы, что вовсю пользовался "preteritio" - "умолчанием". Он приводит пример из Петрарки: "Молчи уж Цезарь, что ты долы полил..." Вот так и с Борхесом? Да нет - он обыгрывает сходство их имен просто до неприличия. Конкретно: на латиннице Борхеса зовут Jorge L. Borges. А монах Хорхе не просто Хорхе, Хорхе из Бургоса - был, вроде бы, такой испанский город. То есть Jorge of Burgos в доступном мне английском переводе. Более полное совпадение было бы просто неприличным.

Почему он такой плохой - вопрос бессмысленный, ибо текст не живет в мире добра и зла, и совершенно непонятно, почему библиотекарь должен быть пикантно слепым - особенно если это обижает уважаемого классика. Впрочем, для отвода глаз сойдет. Хотя нам кажется, что причина, правда, чисто фонетичекая, все-таки есть. Ибо все Бургосы и Борхесы в известной степени возводятся в классической итальянской фамилия Борджиа. В оригинале Bordia. Похоже, не правда ли? А вот Борджиа были как раз "очень плохие".

Осмысленным на всю вышеприведенную цитату является ровно один пассаж про долги, которые нужно выплачивать. Это признание, не сделать которое Эко считал бы нечестным. Как мы скоро увидим, вдвойне загадочная следующая фраза - о роли испанских толкований и миниатюр - тоже признание, вернее, его продолжение. Его, однако, следовало как следует замаскировать.

Тем не менее, Эко выстраивает для нас следующий символический ряд: библиотека, слепец, долги, которые необходимо выплачивать, испанские толкования. В этой цепочке не хватает одного звена. Дабы помочь исследователю и одновременно сбить его с толку - буде он окажется недостаточно проницательным, Эко добавляет очевидное, стало быть, очевидно лишнее: слепец - это Борхес.

Давайте-ка пробежимся по этой цепочке.

Библиотека. Монастырская библиотека Эко, конечно, позаимствована и архитектурно, и символически. Разумеется, у Борхеса - и Эко буквально подталкивает нас к первоисточнику. Она перенесена в "Имя розы" из наизнаменитейшего рассказа великого аргентинского писателя "Вавилонская библиотека", переведенного на все языки мира и включенного во все на свете антологии - так что забыть о нем можно лишь случайно.