Борис Екимов: Рассказы

А еще обиднее было другое. Смерть, она от бога или от черта - не разберешь, но смерти не минуешь, и чего об этом сердце рвать. Обидней и горше было думать о жизни, которая лепилась как-то странно, а может, и вовсе бездумно, по-дурачьи.

Хитрая, с подковыркою мысль пришла однажды Матвею, и он ее раскладывал так и эдак, проверяя. Мысль была хитрая, но на вид очень простая: что бы творилось на хуторе, если бы вдруг объявили... Собрали бы или по радио, но твердо сказали: жить вам осталось ровно месяц. И никаких гвоздей, ни днем больше.

Неужели бы и эти последние дни так же грызлись и лаялись? Старались бы украсть, утянуть в свою нору побольше? На сберкнижку наложить еще и еще?.. Вряд ли... Богомольные, те бы молиться стали. А другие?

Во всяком случае, Петро Турулин свою бы мать не выгнал, родную, чуть не взашей. Недавно такое произошло. Мать старая, но своим хозяйством жила, на соседнем хуторе Куртули. Уговорили ее, привезли. Продала она коз, корову и все остальное. Приехала к сынку, доживать. Деньги из нее вытянули, а потом - со двора долой. Места ей не хватило. "У нас свадьба заходит,- объясняла людям Петрова жена.- Молодым где жить" А домина стоял в четыре комнаты. Так и выперли бабку. Купила она себе мазанку и ушла туда.

А вот если бы знали, что жить недолго останется, то, наверное, не выгнали.

Месяц... год... А какая разница? - вот в чем хитрость мысли была. Какая разница - один год или двадцать? Все пройдет, не заметишь. И неизвестно, для чего деньги накопленные останутся. Так и будут лежать, пока их какой-нибудь добрый наследничек не пропьет, не прогуляет в одночас. И дом свой каменный в могилу не заберешь, с коврами и дорожками. Дом, в котором матери угла не нашлось на старости лет. Все - останется. Все - не твое. А твоя лишь жизнь вот эта. Дни, один за другим. Так вот сидеть, слушать неумолчное стрекотание кузнечиков, следить за могучей птицей, что так красиво плывет в вышине. Или вон туда взглянуть, за Дон, где детство текло, молодые годы. Сколько хуторов здесь было прежде: Назмище, Бураков, Ильмень, Сокаревка, Кусты, Рубежный... Сколько людей... А теперь и следов не осталось. Вот она, жизнь.

Раздумья, которым предавался Матвей в одиночестве, томили его. Хотелось убедиться в своей правоте, и он на работе пытался завести разговор.

- Вот, положим, такая штука... - начинал он.- Вот, положим, сейчас передали по радио: через десять дней конец свету.

- Война, что ли? - интересовались.

- Не война, а конец - и точка. Десять дней жизни осталось. Вот чего бы мы стали делать, вот прямо сейчас? А?

Вопрос был необычный, и лишь Костя Гуляев не раздумывал.

- В магазин бы,- отрубил он. - Пять ящиков водяры - и хорош.

- Почему пять? - резонно спросили у него. - Бери десять.

- Можно и десять, это еще лучше, надежней, - хохотал Костя.

Но все это были глупости, о водке. Матвей ждал серьезного. Он даже подсказывал:

- Вот с работой как? На работу бы ходили?

- А зачем? Десять дней - и работать? Не-е... - тут уж все были согласны, что работу побоку.

- Ну, бросили работу,- настаивал Матвей.- А дальше чего бы делали?

- Либо мало делов?..

А ведь "делов" было действительно мало. Кроме выпивки да рыбалки, опять-таки с выпивкой, придумать ничего не могли.

Пробовал Матвей с соседом своими мыслями поделиться. Сосед был мужик неглупый, механик из гаража, техникум кончал, заочный. Вот и подсел к нему Матвей как-то вечером, вроде покурить. О том поговорили да о сем, а потом Матвей, считай, напрямую выложил:

- Разочаровался я, понимаешь, в жизни...

- Почему? - заинтересовался сосед.

- Да чего... Работаешь, стараешься, хитришь, крадешь, а ради чего? Пятьдесят лет, шестьдесят - и готов. А нервы тратим, глотничаем, стараемся побольше урвать...

Сосед внимательно выслушал, сочувственно вздохнул.

- Да, жизнь, она... - И тут же перевел разговор: - У тебя напильников трехгранных нет? Пилу точить кинулся - и нету. Помню, брал в магазине. Куда задевал?

- Есть,- со вздохом ответил Матвей.- Пошли, дам. Да что про чужих говорить, когда родная жена и та...

Как-то сидели вечером за столом, Матвей и спроси:

- Вот что бы мы сейчас делали, если б сейчас объявили по радио: десять дней, мол, до конца света. А? - и с интересом уставился на жену.

Жена даже поперхнулась, потом сказала:

- Ты что это?.. Божественный стал?

- При чем тут бог? - поморщился Матвей.- Вообще меня интересует, что бы мы делали. Вот ты лично. Десять дней тебе осталось жить. Что будешь делать?

- Отдохну,- просто ответила жена.- Брошу все к черту и хоть отдохну,- со вздохом положила она на стол большие темные руки.