Борис Екимов: В снегах

Приехал я в Быково, искал Парчака, спрашивал о нем.

- Это который колдун? Над которым дожди идут?

- Это который везучий?

Может, и вправду колдун ли, везучий?

- Ни одного дождя за лето, как и у всех, на поле у Парчака не было, сказал мне человек знающий, начальник районного сельхозуправления. - Первые капли упали во время уборки и пошли во вред. Про везение и тем более про колдовство - это басни да бабьи сплетни. Человек работает не жалея себя. И не просто "на дурака прет", а соблюдает все требования агрономической науки. У него были не хорошие и даже не отличные, а идеальные пары. Для наших краев это - в любую засуху спасенье. У него были отличные семена. Он вовремя отсеялся. Он применял удобрения. Отсюда и результат.

В 1995 году Парчак и Смутнев с 200 гектаров озимой пшеницы получили по 32 центнера, а с 200 гектаров проса - по 15 центнеров с гектара. Первый за лето дождь пошел во время уборки, и потому проса собрали меньше, чем могли бы.

Нынешнее лето. Жестокая засуха. Хлеба буквально "горели". Актировали, списывали, гоняли комбайны, собирая крохи. Соседние с Парчаком колхозные поля дали по 2,5 центнера с гектара пшеницы.

- Почему? - спрашиваю я у Парчака.

- Все просто, - отвечает он на мое недоумение, - и ничего не нужно придумывать! Тем более что я и придумать ничего не смогу, я не агроном. Трактористом и комбайнером прежде не был. Надо делать так, как говорит наша агрономическая наука. Точно и твердо выполнять все ее предписания. Вот и все.

На мой взгляд, это главная причина успеха Парчака. Он не "выдумывал велосипеда". Он точно, со старанием выполнял все агрономические требования, все, что до него уже десять раз проверили и доказали многолетним опытом, наукой и практикой не на какой-нибудь, а на нашей волгоградской земле. К примеру, в первый год на парах он проводил более десяти культиваций за сезон.

Пахота ли, сев, культивация - для Парчака все важно и все главное.

- Обойду всех агрономов, - говорит Парчак, - посоветуюсь. Литературу читаю. Все выполняю в точности. У меня день уходит, чтобы войти в работу, отрегулировать агрегаты. На какой глубине идут лапка, сошник, норма высева, заделка семян в почву - все важно и все должно быть так, как положено. После пахоты, боронования, культивации, сева любой клочок моего поля можно проверить. Даю сто процентов гарантии: никаких отклонений от нормы.

И прежде, а в последние годы особенно много приходится видеть на полях наших горького. Зеленая трава стоит по колено, а убеждают: "Это - черный пар. Припоздали с культивацией, но не беда, успеем..." Успеют. Только проку от такого "черного пара" нет. Скачет сеялка за трактором, того и гляди оторвется. Пашня, считай, не бороненная. "Ничего, - машут рукой. - Дожди пройдут, все прибьется, вырастет". Конечно, вырастет, только вот что? Осот, розовый вьюнок, полевая ромашка.

За годы своей работы Парчак и Смутнев получили и реализовали три тысячи тонн зерна. Всего лишь на 400 гектарах. Иные колхозы на десяти тысячах гектаров получают зерна в два раза меньше.

Но... "от земли не будешь богатым, а будешь горбатым" - не мною придумано. Живет Парчак в том же доме, в каком жил и раньше. "Мерседесов" и даже "Жигулей" не купил. Все полученные деньги вложены в производство. Провели к своему участку дорогу из бетонных плит, построили склад для техники, семян, удобрений. Протянули электролинию, смонтировали подстанцию. Скважина, водонапорная башня, склад горюче-смазочных материалов. Государство помогало мало, а главное, с опозданием на полгода. Тогдашняя инфляция эту помощь "съедала".

Позади пять лет работы. Самой трудной, потому что это было начало. Что впереди?

- Для меня стало ясно, - говорит Парчак, - что на наших землях можно получать по сорок - пятьдесят центнеров озимой пшеницы на парах. Так я и буду работать.

Но, отработав пять трудных лет и получив около трех тысяч тонн зерна, Парчак не разбогател. Не все планы его сбылись. Он хотел на своей земле построить хороший большой дом, и, может быть, с бассейном, что при нашей жаре вовсе не роскошь. Хотел разбить сад и парк. Хотел построить свой элеватор для зерна. Не вышло. И не его в том вина. Пусть государство не выполнило свои обещания: дом для фермера и прочее. Но самое горькое - год 1993-й, когда 700 тонн пшеницы отдали государству и ждали денег за нее целый год. При тогдашней инфляции деньги обратились в дым. Год жизни. Год тяжкого труда.

И когда говорит Парчак: "Страна должна повернуться лицом к крестьянину", он имеет в виду только одно: "Честно расплачивайтесь за мою пшеницу, за мой труд. Чтобы я не ждал и не выпрашивал свои деньги месяц, два, три, а то и год. А еще - цены должны быть сообразными: за железку, за хлеб, за горючее".