- А эти ребята либо тоже ученики?
- Кто откуда. С техучилища, школьники. Дубовские большинство да наши. Моей-то край надо, экзамены сдает.
- И прямо с ночи стоите?
- А то как же... Ныне в четыре поднялись, в полшестого здесь были. Вот и стоим дожидаемся.
Народ собрался свой, с ближних хуторов, с Вихляевского, Тубы, с Малой Дубовки. Архип пошатался от одного к другому, поздоровался. От Малой Дубовки показались пароконные сани.
- Вот и уедем! - обрадовался Архип. - Посадимся и айда!
- Да-а, сейчас на лошадях далеко уедешь.
- А как же бывалоча в старые-то времена?
- В старое время лошади были да и одежка. Тулуп, добрый надеть, тогда и конечно. А эти куда? - показал мужик на ребят да девчат.
- Да и тебя в твоей телогреечке быстро просифонит.
- Это верно, - согласился Архип.
Тем временем подъехали сани. Кроме кучера, сидели в них две женщины, укутанные ковровыми платками. Заиндевевшие лошадки ткнулись к будке; возница бросил им соломы и баб начал ссаживать. Одна была помоложе, с огромной, одеялом обмотанной ногой. Архип тут же к ней направился.
- Здорово живете. Это чего с тобой сделалось?
- Да ногу поломала. В гипсе. Теперь вот ехать надо. Велели приехать. Может, сымут.
- Какая беда... - заохал Архип.
Молодые ребята решили соломкой с саней подразжиться, чтобы костер запалить. Но возница их вовремя заметил.
- Куда тянете?
- Посогреться... Соломы, что ль, жалко?
- Я не для вас клал. Лошадям да сидеть. А соломой все одно не согреетесь. Лишь пыхнет. В лесополосе вон, хворосту наберите. Молодые, да ленивые.
Ребята его не послушались, за хворостом не пошли, а подожгли охапку все же унесенной соломы. Сгрудились над невысоким пламенем. Кто руки к огню тянул, кто распахнул одежонку, чтобы тепло телом почуять. А кто промерзлые башмаки грел над пламенем.
- Гляди, штаны загорят, - остерег Архип.
Но штаны сгореть не успели. Пламя быстро угасло.
И наконец-то послышался гул, далеко, но явственно. От центральной усадьбы по грейдеру шла машина. Все разом стали выглядывать да гадать: одна ли машина идет да какая. Поклажу из кирпичной будки разобрали. А оказалось зря: зеленая "скорая помощь" с центральной усадьбы прошла и не остановилась. Правда, была она битком набитая. И через стекла видно, и шофер по горлу себе ладонью провел; дескать, полно, И укатила машина дальше.
- Твою мать... На центральной, как короли, живут, понасадились.
- Да можно бы еще взять, не схотел.
- Хозяин...
А в следующую минуту головы повернулись к той дороге, которой пришел Архип. Оттуда гудело. И скоро вылетели из-за лесополосы два "газона" самосвала. Выскочили они на грейдер и встали передом к станции, куда и направлялись. Это были те самые машины, что за кормами шли. В кабинах у них, кроме шоферов, грузчики сидели. Тут и проситься было некуда. Но минут десять спустя от центральной усадьбы еще три грузовика подвалило. Тоже на станцию, за кормами.
Начался тут гвалт и содом. Все разом бегали и просились, а проситься особо было некуда. В кабину много не поместишь, Да там уж и сидели. Уехали девчонка-студентка и двое мужиков. Хотели женщину уважить, с гипсом, да она не влезли. Молодняк в кузов просился, но шоферы их не взяли. И правильно сделали. По такой погоде в кузове не ездят.
После того как ушли машины и долго гудели, поднимаясь в гору, и долго чернелись на белом снегу, после того как затихли они, настроение упало. Каждый думал про себя, что и, он мог бы сейчас ехать в кабине уже далеко отсюда и скоро прибыть на место. Тут еще "козел" проскочил, не остановился, за ним "Москвич", полный. Бабы прижухли под убеленными инеем платками. Мужики стали ходить по дороге взад и вперед, набирая тепло. Архип тоже прошелся. Ветерок хоть и легкий был, но лицо прихватывал; оно дубенело, а в затишке горело огнем. Молодежь притихла, ребята, не переставая, курили, Наконец их совсем допекло.
- Костер давай! Согреемся!
И они стайкой скатились но откосу, по колено и выше увязая в мягком снегу, и стали по лесополосе собирать сушняк, ломать сухие ветки. Потом соломкой разжились, нашли газету и долго разжигали огонь. Руками уже не владали.
К костру подошли и бабы. И тут Архип разглядел, что старая женщина под тяжелым платком - его давняя знакомая, Феня Чурькова. Она лишь недавно к младшей дочери в райцентр уехала.
- Либо ты, Феня? - подошел к ней Архип.
- Да, а то кто же.
- А я тебя не угадал. Укулемалась в этот платок. Ты откель же?
Не успели они и двух слов сказать, как новая тревога поднялась: шел "автобус. Молодые ребята начали костер топтать.
Читать дальше