К Енко - Частная жизнь Гитлера, Геббельса, Муссолини

В январе 1945 года Геббельс попытался поделиться этой идеей даже со своей женой, которая обдумывала планы самоубийства для себя, для детей и для мужа, но колебалась, понимая, как нелегко будет это осуществить. "Попадая в отчаянную ситуацию, подобную теперешней, - утешал её Геббельс, стоит воспользоваться советом Фридриха Великого и попытаться мысленно взглянуть на окружающее как бы с далекой звезды; тогда текущие события, да и вся наша планета, покажутся нам совершенно ничтожными - а ведь они так нас пугают, пока мы видим их вблизи!" "Ты, может быть, и прав, - мягко вразумила фрау Геббельс своего романтического супруга, - но все дело в том, что у Фридриха Великого не было детей!"

В конце февраля 1945 года, когда русские войска уже стояли на Одере, а американцы - на Рейне, и гром войны сотрясал Германию до основания, Геббельс старался успокоить население сладкими песнями о грядущих райских днях: "Разгневанные фурии войны проносятся над нашими головами, испуская устрашающие хриплые крики, но помните: они скоро умолкнут, и зазвучат прекрасные мелодии мира и счастья".

Русские армии уже стучали в ворота Берлина. Гитлер и семья Геббельса готовились к смерти, а сам "Великий пропагандист" все ещё продолжал наигрывать ту же успокоительную мелодию о приближающихся сладких днях мира. Он даже почти перестал восхвалять фюрера, сосредоточившись на создании картин "прекрасного завтра". Чем мрачнее и безнадежнее выглядела реальность, тем с большим красноречием рисовал он волшебные картины будущего, ожидающего и Германию, и всю Европу.

Геббельс предсказал наступление "холодной войны", разразившейся после 1945 года, и ошибся лишь в том, что она не переросла в "горячую", как он того страстно желал. И именно Геббельс ввел в феврале 1945 года термин "железный занавес", заявив, что он опустится по воле большевиков.

ПРИБЛИЖЕНИЕ КОНЦА. СМЕРТЬ В БУНКЕРЕ.

Со второй половины 1944 года все силы немецкого народа полностью бросили на ведение тотальной войны. 24 августа Геббельс раскрыл подробности организации этой кампании. Женщины до пятидесяти лет были обязаны трудиться на военных заводах, чтобы освободить здоровых мужчин для отправки на фронт. На всех оборонных предприятиях, в первую очередь - на заводах, производивших вооружение, ввели шестидесятичасовая рабочая неделя. Распоряжением от 18 октября все мужчины в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет, ещё не отправленные на фронт, призывались на службу в народное ополчение - "фольксштурм".

Жизнь населения протекала в рамках строгих ограничений. Частные поездки практически запретили; театры закрыли; выпуск журналов сократили. Газеты выходили минимальными тиражами, и те из них, которые осмеливались поместить статью, выражавшую неуверенность в конечной победе или усталость от войны, наказывались огромными штрафами.

К началу зимы 1944 года армии союзников стояли на западной границе Германии и в Северной Италии. Советская армия вышла к Висле. После этого на фронтах установилось временное затишье.

Румынию немцы потеряли в августе 1944 года, Болгарию - в сентябре, Югославию и Грецию - в октябре. Только в Венгрии немецкие войска оставались до 1945 года. 16 декабря 1944 года началось контрнаступление германских армий в Арденнах, имевшее конечной целью овладение Антверпеном. Для его проведения сняли дивизии с других фронтов, но после некоторых первоначальных успехов в декабре наступление союзники остановили гитлеровцев. 12 января Советская Армия прорвала фронт на востоке. В эти последние месяцы войны немецкая пропаганда изменила свою тактику, мелодраматически рисуя происходящие события как некое стихийное бедствие, как акт "немилости богов".

Прежняя главная ставка фюрера, находившаяся в Восточной Пруссии, попала в руки русских. В январе 1945 года Гитлер вернулся в свои апартаменты, устроенные в здании рейхсканцелярии в Берлине, но они были плохо защищены от авиабомб, и он перебрался в глубокий подземный бункер, построенный для него в саду. О физическом и духовном состоянии Гитлера в эти последние недели войны нам известно по многим записям, оставленным свидетелями. Они сообщают, что приступы ярости сменялись у него периодами депрессии и слезливой жалости к самому себе; ему казалось, что все предали его и покинули. Движения его стали суетливыми и неточными, и голова подергивалась, как у нервнобольного.

Гитлер упрямо отвергал все разумные предложения. Он со злостью отказывался отдать распоряжение о сокращении фронтов, когда для этого ещё были возможности и время, и не хотел поберечь для будущего ни людей, ни ресурсы. За шесть недель до конца он сказал Альберту Шпееру, своему "придворному архитектору": "Если война будет проиграна, значит, немецкий народ заслужил свою гибель!" Гитлер видел только две реальные возможности: либо победу в войне, либо окончательную и всеобщую гибель; ничего иного для него не существовало. Он приказал разрушать и взрывать все мосты, заводы и железнодорожные сооружения, чтобы они не достались врагу. Прослушав утром неутешительные новости с фронтов, он больше не хотел ничего знать, и когда Геббельс однажды дал ему для просмотра альбом с фотографиями городов, разрушенных бомбежками союзников, он вернул его обратно, сообщив через секретаря, что "фюрер не желает, чтобы его беспокоили по таким пустякам".