К Енко - Частная жизнь Гитлера, Геббельса, Муссолини

Вторым козырем пропаганды стал страх перед большевиками: "Невозможно себе представить, - надрывался Геббельс, - что произойдет, если эти дикие орды наводнят Германию и запад континента!"

Ссылки на "заботу о безопасности" и запугивание "образом врага" стали ловким оправданием идеи "крестового похода против большевистских варваров". Так германские солдаты, охотно последовавшие приказу Гитлера "пройти по России победным маршем", выступили, по выражению Геббельса, в облике "спасителей европейской культуры и цивилизации от угрозы со стороны мира политических уродов и недочеловеков". "В ваших руках, - вещал он - факел цивилизации, свет которого будет всегда сиять для человечества!"

Все же объявление о войне против России не вызвало особого энтузиазма у населения, принявшего эту новость как неизбежный поворот судьбы. Пожалуй, что особых опасений тоже не высказывалось. У многих были ещё свежи в памяти успехи "блицкрига" 1940 года, и они не возражали против идеи "крестового похода". Среди немцев с давних времен бытовало чувство превосходства над славянами; эти настроения были сильны задолго до того, как Гитлер добавил к ним свои истеричные лозунги. Главное же - всех привлекала возможность новой блестящей победы, которую можно будет одержать всего за несколько месяцев. Большинство населения ожидало, что кампания будет короткой, заняв от двух до шести месяцев, после чего русских можно будет вовсе не принимать в расчет. Такие же настроения царили и в британском военном министерстве, и в посольствах многих европейских стран. Один известный дипломат сказал в конце июня 1941 года в Лондоне: "Германские армии раскромсают Россию, как нож - каравай сливочного масла!" И это суждение не вызвало возражений.

Немецкая пропаганда, сообщая о развитии событий на Востоке, применила ловкую тактику. Всю первую неделю боев верховное командование вермахта хранило молчание, и только в воскресенье, 29 июня, население Германии порадовали "специальными сообщениями с фронта" сразу о двенадцати победах; каждое из них передавалось отдельно, с интервалом в 15 минут, во время которого звучала только музыка. Так было сказано о падении Брест-Литовска, Белостока, Гродно и Минска. В следующие недели сообщения о победах и завоеваниях тоже делались не сразу; напряжение росло и разряжалось в конце недели очередной "сводкой военных успехов".

Моральный дух населения был высоким. Сообщения прессы и радио внушали уверенность. И все же, с самых первых дней новой войны в газетах проскальзывала некая нотка неуверенности. Чувствовалось, что бои в России отличаются от прежних кампаний на Западе. "Новый враг, - предостерегала газета "Франкфуртер цайтунг" в номере от 6 июля, - реагирует на немецкую тактику клиньев и прорывов не так, как французские армии, не обнаруживая привычной растерянности и паники. В большинстве случаев его войска не теряют способности к сопротивлению и пытаются окружить прорвавшиеся немецкие части".

Пресса и радио дружно живописали "зверства комиссаров", но даже газета "Фолькишер беобахтер" признала через неделю после начала войны, что русский солдат превосходит других противников Германии своим презрением к смерти. Его стойкость и фатализм можно преодолеть только взорвав его вместе с окопом, в котором он засел, или убив в рукопашной схватке.

Ноты трезвого реализма, прорывавшиеся в репортажах военных корреспондентов и кинооператоров (все они были членами специальных "отрядов пропаганды"), неприятно поражали читателей и зрителей. Эти люди подчинялись непосредственно министерству пропаганды и были прикомандированы к действующим частям вооруженных сил; они сопровождали войска в бою и давали драматическую, хотя и тенденциозную, картину сражений. Их "фронтовые репортажи" посвящались обычно жизни небольших подразделений или отдельных людей и имели целью "дать образ германского солдата на войне". Готовый материал потом попадал в войска, поэтому в нем не содержалось слишком много лжи, и военная жизнь не приукрашивалась чрезмерно. Корреспонденты сразу же начали писать о суровых условиях, с которыми столкнулась германская армия, начав войну в России. "Репортажи с фронта, - свидетельствовали современники, - повествовали о крупных успехах германских войск, которые, несмотря на огонь снайперов, палящее солнце и удушливую пыль (не белую, как во Франции, а желтую, серую или черную), несмотря на натруженные ноги, уверенно двигались вперед, как на параде".