Герай Фазли - Семизвездное небо

- Айхан-гардаш, - нарушила молчание Шахназ, - я не спрашиваю вас, откуда вы приехали...

- После войны, - отозвался Айхан, - так случилось, что я долгие годы, вынужден был жить далеко от родных мест. Я работал в совхозе...

- А родом вы...

- Я родом из Карабаха... Недавно врачи посоветовали мне пожить в горной местности. Вот так я случайно оказался здесь.

По отрывистым ответам собеседника Шахназ поняла, что разговор не следует затягивать.

Когда они дошли до родника Шахназ, Эльдар наспех привязал коня, которого всю дорогу вел на поводу, к иве, что росла у родника, и побежал вперед, чтобы показать родник гостю.

- Смотрите, дядя Айхан, это мамин родник! На нем так и написано "родник Шахназ".

Айхан, обернувшись, хотел по лицу Шахназ узнать, о чем она думает в эту минуту. Но и взгляд ее, и мысли были заняты сыном.

- Эльдар, сколько раз я тебе говорила, что это не мой родник... его...

- А почему на нем выбито твое имя?

- Пусть это не покажется вам странным, Айхан-гардаш, в Чеменли многие родники, мосты, скалы, лестницы носят имена людей. Так повелось. Вот взгляните, видите ниже дороги садик, оттуда к реке идут ступени - это лестница Эльдара.

- Только вы не подумайте, дядя Айхан, что это моя лестница. Это лестница Эльдара Абасова.

Айхану нужно было что-то произнести, как-то поддержать разговор, а он словно онемел. Мосты, родники, лестницы - разве он мог что-нибудь забыть?

- Эльдар верно говорит, - продолжала Шахназ. - Эту лестницу выбил в скале отец Эльдара, покойный уста Алмардан. И мы называем ее лестницей Эльдара.

- А этот родник, наверно, провел ваш отец? - наконец осторожно поинтересовался Айхан.

- Нет, тоже отец Эльдара. И люди называли его родником Гюльназ: Гюльназ была его дочерью. Но так случилось, что потом родник стали звать родником Шахназ.

Айхану очень хотелось спросить, как же это случилось, но он вовремя одернул себя.

- И вода в нем ледяная?..

- Конечно, в Чеменли каждый родник имеет свой вкус, но вода всюду холодная. Если хотите, можно попробовать.

- Было бы неплохо.

Они подошли к роднику. Айхан с тоской посмотрел на камень с надписью "родник Шахназ". Потом, прислонив палку к камню, набрал пригоршню воды, напился и присел на деревянную скамью под ивой.

- Шахназ-ханум, давайте посидим немного. Подышать воздухом в таком месте - одно удовольствие.

- Вы посидите, - отозвалась грустно Шахназ. - Когда-то здесь росла другая ива. Ее посадил дядя Алмардан. Она была похожа на шатер. Хорошее было время... Если бы не война...

Гость молчал.

- Извините, - спохватилась Шахназ, - в вашем присутствии говорить о войне...

- Нет, что вы, Шахназ-ханум! Страданий хватило на долю всех. Пойдемте, Шахназ-ханум, - сказал он, тяжело поднимаясь.

Они медленно взбирались вверх по тропинке.

Айхан осторожно, выказывая явное безразличие, спросил:

- Имя главврача, кажется, Салима?

- Да, Салима.

- Она тоже местная? Я хочу сказать: она из этого села?

- Из этого. А что?

- Ничего, просто так. - И, указав на искалеченную ногу, добавил: - Мне приходится поневоле интересоваться врачами. Если я останусь в Чеменли, мне не раз придется обращаться к доктору Салиме.

- Не беспокойтесь, она тоже, как и вы, прошла сквозь огонь.

Айхан обрадовался, что появился хороший повод продолжить разговор.

- Она тоже была на фронте?

- В ленинградской блокаде...

Айхану так хотелось спросить о Гюльназ, узнать, виделась ли сестра с Салимой, но не знал, как это сделать. Столько долгих лет он думал о Гюльназ, ездил в Ленинград, искал ее могилу, но так и не нашел. Не мог найти он никого, кто бы хоть что-нибудь рассказал ему о последних днях любви Гюльназ и Искендера. Доктор Салима, эта чеменлинская девушка, которая в то время тоже была в Ленинграде, могла видеть Гюльназ, что-либо знать о ней. Но тогда об этом бы знали все, и в первую очередь Шахназ...

- К счастью, Салима выжила, - продолжала Шахназ. - Она и сына своего, родившегося там, в Ленинграде, тоже вытащила из лап смерти. Теперь он уже взрослый, работает в колхозе бригадиром.

- А муж Салимы-ханум тоже работает в колхозе?.. - осторожно поинтересовался Айхан.

- Нет, муж ее погиб на фронте.

Наконец они очутились в старом, столь дорогом для него доме с верандой на шести сваях, с окнами, глядящими на Бабадаг. Перед Айханом выстроились горшочки с цветами. Блеск весенней росы слепил ему глаза. Сердце его мучительно сжалось. Шахназ распахнула дверь самой большой и светлой комнаты и попросила гостя пройти. А он, услышав приглашение войти в дом, где ему знаком был каждый уголок, не мог двинуться с места. Он должен был обуздать свою волю, побороть свои чувства, отодвинуть сладость воспоминаний и горечь утрат. Он должен был с собой справиться. Он вынужден был отказаться от всех сокровищ, которые во второй раз дарила ему судьба. Ах, с каким наслаждением он гладил бы своими руками эти старые сваи веранды, с каким удовольствием нюхал бы по одному все эти цветочные горшочки, с каким шумом передвигал бы посуду на полках, где всегда стояли варенье и фрукты!