Герай Фазли - Семизвездное небо

- Слышишь? Как хорошо говорит этот человек!

- Тсс! Давай послушаем, что еще скажут... Я еще крепче уцепился за каштановую ветку.

- Слово предоставляется представительнице молодой интеллигенции Чеменли Салиме.

Услыхав это имя, я впился глазами в трибуну. Салима была дочерью нашего фаэтонщика Салима. Она училась в Ленинграде. Я слышал, что она приехала в Чеменли на летние каникулы, но саму ее не видел.

Салима, рассыпав по плечам густые волосы, приблизилась к разукрашенной трибуне. Площадь притихла. Я разглядывал ее сквозь листья каштана.

- Мы, советская молодежь, юноши и девушки...

Я почему-то очень хорошо относился к Салиме, гордился тем, что она учится в Ленинграде и через два-три года вернется врачом в Чеменли. И отец всегда, когда речь заходила о Салиме, с гордостью говорил: "Это первая ласточка нашего Чеменли".

Выступление Салимы часто прерывалось аплодисментами. Она закончила его такими словами:

- От имени молодежи села я заверяю патриотов Испании, что мы всегда с ними. Если понадобится, мы готовы взяться за оружие и сражаться в рядах интернациональных бригад.

Она еще что-то говорила, но в грохоте аплодисментов я ничего не расслышал. Понял только, что в Испании есть интернациональные бригады. Интересно, всех ли добровольцев принимают в те бригады?

Наконец слово предоставили моему отцу. Увидев, как он медленно приближается к трибуне, я хотел спрыгнуть с дерева и укрыться в ближайшем кустарнике, но Искендер схватил меня за руку:

- Куда ты? Боишься, что отец и тебя вслед за Салимой пошлет в Испанию?

- Нет, я боюсь другого. Он сейчас начнет рассказывать о мельнице мыслей и о том, как целый день она эти мысли перемалывает.

Но отец заговорил о другом:

- Люди! Вы знаете, что я никогда не бывал дальше нашего ущелья Агчай. Но если глубоко вдуматься, мне известен каждый уголок в мире. Вот и Испанию я как будто видел своими глазами. Почему я так говорю? Потому, что этот мир принадлежит людям и человек является его хозяином. Но какой человек? Тот, что с мозолистыми руками и совестливым сердцем. И в Испании потому идет война, что люди с мозолистыми руками хотят стать хозяевами своей страны, как мы стали хозяевами своей. И наш долг помочь братьям. Вспомните годы гражданской войны. Страна задыхалась в тисках голода и нищеты. В такой момент Ленин, прежде всего, думал о детях. Почему?.. - Его голос потонул в аплодисментах. - Потому, - продолжал он после того, как толпа успокоилась, что дети - будущее мира, будущие хозяева земли. К ним принадлежат и испанские дети. А на них с неба вместо дождя сыплются пули. - Отец неожиданно обернулся к стоявшему рядом седовласому мужчине - секретарю райкома: - Товарищ Исмаилзаде, у нас к вам есть просьба. Напишите в Москву, пусть присылают и к нам в Чеменли испанских ребятишек. Мы их как родных примем...

Последние слова отца потонули в гуле голосов. Я тоже разволновался от сияющих отцовских глаз, от слов, которые он произнес.

Я схватил Искендера за руку:

- Идем! Я больше не могу здесь оставаться.

- Куда? Какие занятия сейчас полезут в голову?

- Все равно пошли! Знаешь куда - на водопад.

- Пошли!

Мне захотелось совершить что-то необычное. Но и холодные струи водопада Нуран не погасили жар моего сердца.

- Послушай, Искендер, знаешь что... Давай убежим в Испанию.

- В Испанию? - взволнованно произнес он. - Дай руку! Только за эту идею тебе надо поставить памятник на Бешбулаге.

* * *

- Положи правую руку мне на голову, Эльдар! - преградил мне дорогу Толстяк Насиб, как только я первым вышел из класса.

Я удивленно посмотрел на него. Экзаменационный листок я держал в руке.

- Что, пятерку получил?

- Прошу тебя, Эльдар, положи правую руку мне на голову! Мне хотя бы троечку.

Я выдернул свою руку из его пухлой ладони, мне стало противно.

Мне обязательно надо было дождаться Искендера. Все знали, что, пока он не сдаст экзамен, я домой не уйду. А он только что вошел в класс, и мне ничего не оставалось, как прогуливаться по коридору.

Наконец дверь класса отворилась. Не успел Искендер переступить порог, как я схватил его за руку и, даже не успев спросить, что получил, потащил за собой:

- Скорее!

Мы выбежали на безлюдный двор, а оттуда - на щебеночную сельскую дорогу. Только тут мы смогли перевести дух.

- Ну, что будем делать? Пойдем врозь?

- А мне домой не заходить? Прямо так и двинемся? Я ведь их дома оставил...

- Оба? - тихо спросил я.

- Да, оба...

- Тогда ты беги домой. И мой захвати...