Евгений Петров - Вице-король

Берлага. Что ты наделал? Я не хочу. Я здоров как бык.

Шурин. А первую категорию хочешь? Из профсоюза вылететь хочешь? Тоже, недавно один такой, как ты, пролетарий умственного труда, говорил на чистке: «Я родился между молотом и наковальней». А потом оказалось, что он имел большое кузнечное заведение.

Берлага. Я боюсь… Там же сидят настоящие сумасшедшие. Они меня укусят. Или будут щекотать.

Шурин. Погоди, вот тебя на чистке пощекочут. И укусят. Ну! Выбирай, кто ты? Магомет? Или Этель Кинг, женщина-сыщик? Или пойдешь по стопам того сумасшедшего и будешь одновременно Авраамом, Исааком и Иаковом?

Берлага (решительно крестится). Так и быть. Вице-королем Индии.

Шурин. Валяй.

Берлага становится в позу. Хохочет. Рычит и подскакивает.

Не верю, не верю. Больше жизненной правды. Переживай, головотяп, по системе Станиславского. Слова, слова давай!

Берлага. Я вице-король Индии! Ха-ха!

Шурин. Бледно. Не верю, не волнует. Меня не волнует!

Берлага (надсаживается). Где мои слоны? Где мои верные магараджи?

Шурин. Уже лучше. Еще давай. Больше бешенства! Бешенства больше! Купечества! (Берлага прыгает.) Так, так… Рубашку на себе порви. Жалко? А по первой не жалко?

Берлага. Где мои верные наибы? Мои великие моголы! Мои набобы!.. И баобабы!

Шурин. Что, что? (Берет бутылочку и читает этикетку.) Лучшие копировальные железисто-галлусовые чернила первого класса! (Мажет, Берлагу чернилами. Берлага жалобно хохочет. Слышен тревожный медицинский гудок санитарной кареты.) Ложись на пол! Ну! Больше жизненной правды!

Стук в дверь. Входят санитары.

Берлага (ужасным голосом). Я не более как вице-король Индии!

Санитары молча подхватывают Берлагу под руки.

Шурин. Вы с ним не церемоньтесь, товарищи! По шеям его! По шеям!

Санитар. У нас не полагается. Документы есть? Шурин. Пожалуйста!

Берлага (вопит). Где мои верные наибы, магараджи, мои абреки, мои кунаки, мои слоны!..

Санитары уводят Берлагу. Снова гудок.

Шурин (задумчиво). Вот про абреков и кунаков он напрасно. Они, кажется, на Кавказе водятся, а не в Индии. Ну, ничего! Для сумасшедшего сойдет!

Палата для больных с неправильным поведением в психиатрической больнице. Четыре койки. На трех из них лежат в халатах: Старохамский, Диванов и Тихон Маркович. Четвертая койка пуста. Стол. Диван. Входит старик-санитар с посудой, накрывает на стол. При виде санитара больные вскакивают как по команде.

Старохамский (стоит на кровати, задрапировавшись в одеяло). И ты, Брут, продался большевикам!

Санитар. Ладно, ладно, продался и продался.

Старохамский (размеренно). Холуй! Плебей! Илот! Не видишь, с кем разговариваешь? Перед тобой Кай Юлий Цезарь! Шапки долой!

Санитар (расставляя тарелки). А я и вовсе без шапки.

Старохамский. Дешевка! Вольноотпущенник! Когда римляне опомнятся и снова призовут меня к власти, я брошу тебя на съедение крокодилам! (Демонически хохочет.) Крокодилы любят есть низшее сословие.

Диванов (стыдливо прикрываясь). Не смотрите на меня такими глазами! Мне стыдно. Я голая женщина. Отвернитесь. Противный! (Хихикает.)

Санитар. Беспокойная палата. Во всем заведении нет хуже.

Диванов. Ваши ухаживания становятся несносными. Вы самец!

Санитар (огорченно крутит головой). Самец! Тут всего наслушаешься. Самые различные слова говорят, как в пивной. Пойду лучше в милицию служить, там много спокойнее и обмундирование нового образца выдали и жениховские перчатки.

Тихон Маркович (быстро становится на четвереньки и, высоко подняв обтянутый, как мандолина, зад, отрывисто лает и разгребает пол задними лапами в больничных туфлях). Гав, гав, гав!.. Р-р-р…

Санитар. Тьфу, черт! Я до сих пор не могу привыкнуть, каждый раз пугаюсь.

Диванов (поет хриплым басом). «Все говорят, я ветрена бываю, все говорят, что любить я не могу».

Старохамский. Пуэр, соцер, веспер, генер, либер, мизер, аспер, тенер. Скифов надо душить! И плебеев надо душить, чтоб не зазнавались!

Тихон Маркович (заливисто лает).

Санитар уходит. Больные сразу же успокаиваются.

Тихон Маркович (поднимаясь на ноги, плачевным голосом). Господа! Я больше не могу ходить на четвереньках! Это выше моих сил. И наконец, я охрип.

Диванов. Да, Тихон Маркович, лаять вы стали как-то того… кисловато.

Тихон Маркович. Вы думаете, это легко? Весь день на четвереньках! Весь день на четвереньках! Смотрите, у меня на ладонях даже мозоли выскочили.