Федор Достоевский - Письма (1880)

Время идет, а мне мешают. До сих пор не заехал за деньгами в Центр<���альный> магазин и к Морозовым. Не был у Чаева, надо заехать к Варе, хотел бы тоже познакомиться с архиереями Николаем Японским и здешним викарием Алексеем - очень любопытными людьми. Сплю нехорошо, во сне вижу только кошмары. Боюсь в день открытия простудиться и кашлять на чтении.

Со страшным нетерпением буду ждать от тебя письмеца. Что-то детки, господи, как мне хочется их увидеть. Здорова ли ты, весела ли иль сердишься? Тяжело мне без вас. Ну до свидания. Завтра к Ел<���ене> Павловне не поеду, обещалась сама прислать письмо, если будет. Обнимаю вас всех крепко, деток благословляю.

Твой весь Ф. Достоевский.

P. S. Если что случится, телеграфируй в "Лоскутную". Письма пиши в "Лоскутную". Верно ли доходят мои письма? Вот беда, если какое-нибудь пропадет!

Золотарева еще нет. Венок <3 слова нрзб.>.

30-31 мая 1880. Москва

Москва 30 мая/80 Гостиница "Лоскутная" в № 33-м.

Пишу тебе, хоть письмо пойдет лишь завтра, милая Аня. Нового почти ничего. Предстоит только очень много хлопот и разных чиновничьих церемоний: являться в Думу, выхлопатывать билеты, где стоять и сидеть в празднестве, и проч. А главное венки: их надо два, говорят, их Дума же и выдает - за 30 <���р.> оба. Глупо. А Золотарев не едет, но приедет, и я всю церемонию у памятника взвалю на него: в одном фраке и без шляпы можно простудиться. Вчера утром были Аверкиевы и приходили племянники Пушкина Павлищев и Пушкин, познакомиться. Затем ездил к Юрьеву (насчет всех этих билетов и церемоний), не застал дома. Обедал дома, а после обеда пришел Висковатов, изъяснялся в любви, спрашивал, отчего я его не люблю, и проч. Все-таки был лучше, чем всегда. (Кстати: передал мне, что Сабуров (министр просвещения), его родственник, читал некоторые места "Карамазовых", буквально плача от восторга.) В девять часов мы отправились к Юрьеву, опять не застали. Висковатов вдруг припомнил, что здесь Анна Николавна Энгельгардт, и предложил к ней заехать. Мы поехали и прибыли в 10 часов, в гостиницу Дюссо. Она уже спала, но была очень рада, и мы просидели час, говорили о прекрасном и высоком. Она приехала не на памятник, а для свидания с какими-то родственницами, а теперь больна: у ней распухла нога. Сегодня утром, когда я спал, был у меня Ив<���ан> Сергеевич Аксаков и не приказал будить. Затем ездил к Поливанову (секретарю Общества, директору (3) гимназии). Поливанов объяснил мне все шаги в Думе и билеты и откомандировал молодого человека мне помогать. Познакомил меня с семейством, сошлась целая ватага учителей и гимназистов, и мы пошли (в том же здании) рассматривать вещи и портреты Пушкина, которые пока хранятся в этой гимназии. Затем, придя домой, застал записку Григоровича, приглашающего к 6-ти часам обедать у Тестова. Не знаю, пойду ли. Покамест сел написать тебе мой бюллетень. В 8-м часу потянусь к Елене Павловне за твоим письмом. (Вчера 29-го ничего не (4) получил.) Затем домой и сяду за мою статью, которую надо подделать. Вообще житье гадкое, погода здесь прекрасная. Все-то здешние у себя дома, а я один в гостях. Вечером еще припишу.

30/31 мая. Час ночи.

В трактире у Тестова Григоровича не нашел, воротился домой и обедал дома. Потом поехал к Елене Павловне; ее дома не застал, а дети ее сказали мне, что письма от тебя не было. - Рассчитываю, что, может быть, завтра будет от тебя письмо наверно. Сообразив теперь, понимаю, что по всем прежним письмам моим ты всё заключала, что я приеду 28-го. Но теперь уж, верно, ты получила и те письма, где я колебался: остаться или нет, стало быть, уж теперь ответишь. Дурно то, что, уезжая, мы как-то не договорились, ибо ты могла бы мне все-таки, хотя и рассчитывая, что я ворочусь, писать на имя Елены Павловны, на всякий случай, чтоб не оставить меня в неведении о тебе и о детях. Рассчитываю тоже, что ко 2-му числу получу от тебя письмо уже прямо в "Лоскутную". (Письма же на имя Елены Павловны, то есть прежние, ты, конечно, и прежде могла бы писать безбоязненно, ибо, хоть я бы и уехал, все же бы их никто не распечатал, и она переслала бы их обратно в Руссу.) В "Лоскутную" же адресовать ко мне для меня будет гораздо выгоднее, чтоб не ездить к Елене Павловне, потому что теперь скоро (со 2-го числа) наступит большая возня, надо будет рано вставать и весь день маяться, так что ездить к Елене Павловне даже и не нашел бы вовсе времени. Да и к тебе перестану писать подробные бюллетени, как теперь: не будет совсем времени. 3-го числа будет Дума принимать гостей, речи, фраки, клаки и белые галстухи. А там открытие, думский обед, затем 5-го и 6-го по утрам заседания, а вечером литературные чтения. Да 2-го вечернее заседание "Любителей", где решат, кому в какое время читать. Я, кажется, буду читать уже во 2-й день, то есть 6-го. Ездил к Морозову и в Центральный магазин. От Морозова получил всего 14 рубл<���ей>, а в Центральном хоть и сказали мне, что ты писала к ним, чтоб мне выдали (5) 50 руб., но просят отсрочки до 6-го или 7-го числа. Так как (6) 7-го надо сверх того сделать прощальные визиты, а их много, то выеду разве только 8-го, с каким поездом - уведомлю потом. Но 8-го постараюсь выехать наверно. Заезжал к Варе. Много мне рассказывала про своих внуков и спрашивала совета. Умная она и хорошая женщина. - Вечером кой-что успел просмотреть в рукописи. Что детки? Очень тоскливо по них, не слышно их голосочков. И всё думаю: не случилось ли у вас чего? Если что, боже сохрани, случится, непременно телеграфируй. До свидания, голубчик. Ах, кабы получить от тебя хоть что-нибудь завтра! Обнимаю тебя и деток и крепко вас всех целую. А "Карамазовы"-то, "Карамазовы!" Эх, в какую суетню въехал. Но теперь все-таки озабочен открытием: партия у них сильная. Обнимаю тебя опять и опять.