Татьяна Алферова - Рефлексия

— Леся, на кухне можно курить? — спросила на всякий случай, уже направляясь к двери. Леся промычала нечто одобрительно-утвердительное, разглядывая кривой огурчик, Вика сочла, что это относится к ней, а не к огурчику и открыла дверь.

Сперва сидящие за столом «джигиты» ее появления не заметили, она успела выкурить полсигареты, пристроившись за холодильником.

— Это дерьмо меня достало, — злобно и горячо утверждал Валера, — все это дерьмо вокруг.

— Ну… попробуй поставить себя на его место, — жалобно и безнадежно проговорил Алик, и Вика догадалась, что фраза звучит не в первый раз, а других аргументов Алик, обычно гораздо более изобретательный по части уговоров, не сыскал.

— На место дерьма? — педантично уточнил Валера и вернулся к исходной фразе, которая и составляла основной тезис его сегодняшней экзальтированной речи. — Достало меня это дерьмо! — Но даже с инверсией фраза не стала звучать энергичнее, а Валерины злость и горячность успели Вике надоесть за две минуты.

— Бедный Алик, ведь он почти час слушает эту бодягу, да еще пытается урезонить своего козлища, надо выручать его. — Ни на секунду Вика не задумалась, почему Алик сидит с «козлищем», предпочитая ему общество любимой женщины Вики. Вторая любимая женщина и жена Алла в такой ситуации пятьдесят раз подумала бы, вправе ли она встревать, не будет ли ее вмешательство диктатом, давлением на Алика, что означает подобное предпочтение компании жены компании друга в их совместной жизни, а в отдельно взятой жизни Алика и так далее, до победного конца, до вычисления причины. Алла вообще считалась умной женщиной. Сотрудницы в отделе так ей и говорили: — Тебе, Алла, легче жить, ты умная. — Подруги названивали по телефону, чтобы посоветоваться, как поступить в той или иной щекотливой ситуации, и Алла безотказно выдавала дельные продуманные советы, у которых оказывалась одна странная особенность — никто не спешил ими воспользоваться, чему сама Алла не удивлялась и не обижалась на подруг. Совет испрашивается лишь для того, чтобы разобраться, как сам хочешь поступить — строго поперек здравого смысла или слегка отклониться от курса. Сердца окружающих прочитывались легко, как крупно набранная инструкция по пользованию бытовыми приборами, предсказать последствия событий и поступков при таком раскладе, то есть вышеуказанном уме, интуиции, логике и далее по списку, смог бы даже синоптик, никогда не попадающий в прогноз. Даже в сердце собственного мужа Алла читала, не сбиваясь. И при этом (разумеется «и», не "но") никогда не знала, как следует поступить ей, ибо каждый вариант, додуманный до конца, представлялся неверным, не то пагубным.

Но Вика, успевшая выкурить полсигареты и заскучать, задуматься не успела, просто шагнула из-за холодильника и открыла рот, чтобы выдохнуть дым и "Алик, пошли!". Все бы у нее получилось отлично, если бы Валерин рот не открывался быстрее. Поразительно, как споро открываются рты у Валер, любой гражданин или гражданка, хоть раз в жизни отстоявшие в очереди, все равно за чем, или проехавшиеся в общественном транспорте в час пик, подтвердят этот факт с болезненным энтузиазмом. Только захочешь спросить Валеру: — Голубчик, а вы за кем, собственно, очередь занимали? — как он, не дожидаясь вопроса, зло и горячо рявкнет: — Тебя, старый дурак, не спросил! — и отступишь, пораженный, а все потому что его, Валеру, достало все это дерьмо вокруг, понимать же надо.

Так аккуратный Викин ротик со следами контурного карандаша, но уже без намека на помаду после выпитого и съеденного и остался полуоткрытым, сперва от желания высказаться, потом от обиды и удивления, потому что грозный Валерин рот с невидимыми миру усами выдохнул однозначно и убедительно, с посылом, как это называется у дрессировщиков собак: — А ну, пошла отсюда! Алик не услышал, он сам в этот момент что-то говорил, низко опустив голову к самой столешнице, Алик никак не мог услышать, а Валера говорил негромко, при таком посыле громкость не нужна. И все пошли по делам: Вика собираться домой, Валера обратно к столу, Алик за другой бутылкой, ведь кто-то должен идти за новой бутылкой.

На следующий же день Вика жаловалась по телефону своей подруге Светке. Светка девушка умная разумная, но не в том плане, как Алла, жена Алика. Случается, что умные женщины не похожи, ведь и брюнетки не все похожи между собой, более того и блондинки иногда различаются. На Аллу посмотришь, проникнешься ее серьезным сдержанным обликом и далее без слов понимаешь, что эта-то женщина наверняка знает что и как. Светка знала что и почем, и на ее круглом лице с крупным ртом, крупным носом и большими глазами серьезность поселялась лишь в редких случаях, например при решении судьбоносной проблемы, какую краску для волос выбрать перед походом в жилконтору: дикий баклажан или пьяную вишню. Она любила покричать на подругу Вику, потому что больше кричать ей было не на кого, но и Вика в долгу не оставалась. А еще Светка излучала твердую, несколько тяжеловесную уверенность в завтрашнем дне и, будучи в свои двадцать пять лет не замужем, почти не переживала по сему поводу, во всяком случае, судьба подруги беспокоила ее сильнее, чем собственная — действительно, разумная девушка.