- Диво ли, мужик гладкий, ничего не делает! - глубоко вздохнула Мавра и повернулась к мужу спиной, зацепила привычно ногой за веревку от люльки и скоро заснула.
"Да. Оно что правда, то правда… да поди ж ты!" - не раз сказал Аким сам себе, после разговора с женой не сомкнувши досвету глаз.
*****
Стала Мавра на Петра Кирилыча сильно коситься и куском его попрекать… Сидели они как-то раз за столом, Аким и Мавра молчали, а Петр Кирилыч забавлялся с рыжим Пронькой.
- Вырастет Пронька, непременно разбойником будет! - сказал Петр Кирилыч, вздумав пошутить.
Мавру всю обдало жаром.
- Разве ты окрестишь, - ответила она через минуту, поглядела на Петра Кирилыча - рублем подарила и отодвинула от него чашку с мурцовкой. - Разве ты окрестишь да научишь, братец родимый!..
Петр Кирилыч так и осекся, недоуменно глядя на Мавру и брата, который сидел и, как не его дело, зобал ложку за ложкой.
- Аким, чтой-то седни навной, что ли, Мавру укусил? [2] 2 Аким, чтой-то седни навной, что ли, Мавру укусил? - Имеется в виду навной бес, который, согласно народным поверьям, кусал по ночам женщин. Это считалось дурным признаком. Возможно, имеет отношение к созвучному навье, то есть мертвец. Здесь отразилась древняя связь демонов с тенями умерших. Как считали в старину, болезнь на людей могли напускать и бесы, и мертвецы. В связи с этим интересен факт из "Повести временных лет": эпидемия в Полоцке приписывалась мертвецам, скачущим на невидимых конях по улицам, - "навье бьют полочаны".
- попробовал Петр Кирилыч перевести все на шутку.
- Эх ты, балакирь!.. Валтреп Иваныч!.. - пропела укоризненно Мавра под самый нос Петру Кирилычу. - У какого воробья, и у того есть дело, а ты вот сидишь да за ложкой потеешь!..
- А и верно это, Аким?.. А?.. - заглядывая брату в глаза, спрашивает Петр Кирилыч.
- Совершенно! - буркнул Аким.
- Ты бы хоть, хахаль, женился, а то ни семьи в дому, ни свиньи в двору!.. Какой же ты мужик после этого? Смех один да слезы, а не мужик!..
- А твое как рассуждение, Аким?..
- Совершенно! - опять тихо и смущенно промолвил Аким, не глядя на Петра Кирилыча.
- Ну, коли по-твоему так, и по-моему эдак: ищи, Мавра, невесту… Нарядим подклет: буду мужичить!..
- Нешто кабы… Только что же это ты думаешь: под окном они у тебя сидят, дожидаются… Упустил жар из печки - борода в колечки!.. Теперь за тебя ни одна дура не пойдет!..
- Не чешись забором, Мавра! - весело ей говорит Петр Кирилыч.
- Чего уж тут, не мужик, а картина, не язык, а колоколец… Только, братец родимый, кто на руки-то спор, тот на язык не скор!..
- Полно, Мавра, от одного слова весь мир пошел!..
- Валтреп!..
- Наладила!..
- В сам деле, Мавра, чего талабонишь попусту! - осторожно заметил Аким, в искосок посмотревши на Мавру. - Тыр-быр - семь дыр, а толку никакого! Чего тебе надо от брата? Живет и живет человек!..
- Молчи, коровье ботало!.. Лучше молчи у меня, а то так дерну ухватом…
И взаправду протянула бы Акима по спине, если бы тот не увернулся и не выскочил в сени.
- Ну, значит, пошла заваруха!.. - сказал Петр Кирилыч и полез на полати.
Скоро Петр Кирилыч на полатях заснул и что видел во сне - бог его знает… Только во сне все время бредил, говорил какую-то нескладицу и с кем-то, видимо, спорил. Когда же к вечеру Мавра, смякнув, разбудила его вечерять, он поклонился ей в ноги, не сказавши при этом ни слова, вышел тут же и в эту ночь домой не воротился, а воротился только на другое утро порани, и где пропадал эту ночь, и что с ним этой ночью случилось, узналось только потом, потому что Петр Кирилыч пришел домой бледный и сам на себя непохожий, с большими мешками у глаз и весь как осовелый.
Мавра взглянула на него, когда он воротился, и только перемигнулась с Акимом.
Петр Кирилыч полез на полати, а Аким стал улаживать соху, у которой, как у собаки язык на жаре, на пашне от камня заворотился набок лемех.
*****
С той поры все пошло кувырком.
Петр Кирилыч, как вечер, уходил из дома и пропадал где-то, как казалось Мавре, безо всякого дела, потому что на деревне его вместе с парнями было не видно.
А время шло своим чередом…
Катится время, как раскатистые сани на полозах. Уж весна прислонилась к сельскому плетню за околицей, прибавился день на шаг человека, и работы прибавилось втрое: надо поле перепахать и посеять, надо копать огороды, да еще с пузом… На все это у Мавры и у Акима рук не хватало, и еще пуще подмывало Мавру на брань.
- Ишь, шатается, пес непривязанный! - говорит она поутру, когда промелькнут в окне Петровы русые кудри. - Найдет же какого-то дела на всю ночь-ноченскую.
Читать дальше