Евгения Голосова - Уроки актерского мастерства

X

Сюжет Валерки Ветра не получился. Ему не нравилась роль. За день до съемок у нас состоялось обсуждение.

- Я думаю, что все равно надо идти, - сказал я.

- А я думаю, что нет, - отозвался Ромка Рукавица.

- А ты поменьше думай, - огрызнулся я.

- Чего? - переспросил он.

- Того, - ответил я.

- Чего-чего? - взвился Ромка Рукавица.

- Того-того, - сказал я, и мы могли подраться, если бы обожаемый, уважаемый Павел Приозерский не запретил нам настрого синяки и царапины. На следующий день обычно миролюбивый Валерка Ветер поругался и с тем пацаном, которого должен был спасти. Мы поняли, что он решительно настроен против роли. Когда Павел Приозерский просматривал предыдущий сюжет, к нему подошел Валерка Ветер и объяснил, почему он не хочет сниматься. Подошли и мы. Встрял, как всегда, Ромка Рукавица.

- Придумайте для него что-нибудь другое ! Он же может! Злодея какого-нибудь!

- Зачем же злодея? - удивился непонятливый Павел Приозерский. - У Валеры прекрасная внешность, он очень киногеничен. У него облик прекрасного принца. Я мог бы предложить ему сыграть Кощея, это называется роль на сопротивление. Но для нашего друга это пока сложновато.

И вот тут Валерка Ветер обиделся по-настоящему. Я-то знал, что он уже готов на это самое сопротивление. Именно из Валерки Ветра получился бы самый настоящий злодей, самый прекрасный стремительный мерзавец, очаровательный трехголовый дракон. Уж я-то хорошо знал Валерку Ветра.

- Давайте хотя бы не сегодня, - попросил Генка Щелкунчик. - Дайте ему подумать.

- Чего тут думать? - возмутился Валерка Ветер. Было видно, что он решился именно в этот момент. - Я не 6уду участвовать. Не буду. Прошу прощения.

- Жаль, - ответил Приозерский. Он нисколько не заботился об успехе своего фильма, иначе бы не стал, конечно, терять такого потрясающего актера, как Валерка Ветер. Такого еще поискать надо. Я вдруг ощутил враждебное отношение к обожаемому Приозерскому. Мы отправились домой, и все были немного расстроены, а я, честно говоря, чуть-чуть завидовал Валерке Ветру, потому что, отказавшись от роли, он все равно вышел героем, вот в чем дело.

XI

- Дубль, - сказал Приозерский. Ассистент режиссера что-то пометил в блокноте.

- Все сначала, - пояснил Приозерский для нас, а особенно для Генки Щелкунчика.

- Может быть, завтра? - попытался помочь Ромка Рукавица. Павел Приозерский не терпел сострадания:

- Завтра выходной. И вообще, посмотрите - все понастроено для вас. Весь павильон.

Генка Щелкунчик безжизненно опустил руки.

- Дубль, - приказал Приозерский. Начался еще один день. Ромка Рукавица ступил на дорогу, скользящую вниз. Вода вчерашнего дождя медленно стекала в резервуары. Сверху таращилось солнце. У Ромки Рукавицы было какое-то скверное предчувствие, несмотря на то, что пропуск лежал в кармане. Полагалось радоваться, ведь пропуска он добивался несколько месяцев, но какие тут радости, если из-за невыносимого Павла Приозерского Ромка Рукавица уже две недели учился чувствовать себя мертвым. Сегодня он должен был показать результаты. Дорога подползла к металлическому дому. Вокруг не было ни дерева. Ромка Рукавица толкнул дверь, после он очутился в темноте, потом в каком-то коридоре, и наконец, среди захламленной комнаты его встретил Генка Щелкунчик с глазами цвета тоски.

- Я достал пропуск, - тихо и торжественно сказал Ромка Рукавица,

- А я достал пистолет. Музейная редкость, - ответил Генка Щелкунчик.

- Зачем он тебе? - насторожился Ромка Рукавица.

- Застрелюсь. Она ушла навсегда.

- Ты сумасшедший! Я же пропуск достал! Мы же с тобой уедем отсюда, полетим на Вегу, на войну пойдем! - Ромка Рукавица не верил своим ушам. Для него все на свете теряло смысл перед бумажкой, лежащей в кармане.

- Нет, - сказал Генка Щелкунчик. - Я хочу умереть, а ты поезжай один.

"Умереть" - это было магическое слово для Ромки Рукавицы. Павел Приозерский добился своего к огромному моему неудовольствию. Стоило Генке Щелкунчику закончить фразу, как у Ромки Рукавицы сработал прямо-таки животный рефлекс, он так и кинулся на эту идею.

- Убей лучше меня, - сказал он. - Тебе будет легче. - Казалось, его гортань опустошена. Он освободился от слов, которые носил в себе две недели. Будто сбросил с плеч камень.

- Нет, - ответил Генка Щелкунчик.

- Убей меня, - повторил Ромка Рукавица, - тебе станет легче.

- Нет. - еще раз ответил Генка Щелкунчик.

- Стоп! - загремел голос господа Бога XXII века, всемогущего Павла Приозерского. - Почему "нет"? Ну почему же опять "нет"? Возьми пистолет и стреляй!