В этом тоне, но очень добродушно и с явным удовольствием он говорил долго, я же слушал его терпеливо, не перебивая.
- Не возражаете? - спросил он.
- Нет.
- Согласны?
- Нет, разумеется.
- Ага! Возражать мне - ниже вашего достоинства, так?
- Тоже нет. Но - ниже достоинства литературы.
- Вот как? Это - хорошо...
Запрокинув голову, закрыв глаза, он присосался к горлышку бутылки, выпил и, крякнув, повторил:
- Это - хорошо. Слышу голос человека церкви. Вот так, когда для кузнеца церковь - кузница, для матроса - его судно, для химика лаборатория, только так и можно жить, никому не мешая своей злобой, капризами, привычками. Жить хорошо - значит жить полуслепым, ничего не видя и не желая, кроме того, что нравится. Это - почти счастье, уютный уголок, куда человек воткнулся носом, эдакий маленький, полутёмный чуланчик. Шатобриан - читали "Записки из могилы"? - говорит: "Счастье - пустынный остров, населённый созданиями моего воображения".
Он говорил, как человек, только что освобождённый из камеры одиночного заключения, точно желая убедиться: не забыты ли им слова?
В городе, где-то близко, звучал рояль, по набережной щёлкали подковы лошадей, чёрная пустота висела над городом, вдали ползал золотой жук огонь судна, напоминая о широте моря. Человек смотрел вдаль, и глаза его напомнили мне опал перстня, хвастливо блестевший вечером, на берегу Лабы.
- Счастье - это когда человек хорошо выдумал себя и любит выдумку о себе, - негромко говорил он, и вспыхивала папироса, освещая тонкий, прямой нос, щётку усов и тёмный подбородок.
- Любить себя доступно и свинье, собаке, каждому животному, это инстинкт. Человек должен любить только то, что он сам создал для себя.
Я спросил:
- А что любите вы?
- Моё завтра, - быстро ответил он, - только моё завтра! Я имею счастье не знать, каково оно будет. Вы - знаете это: проснувшись, вы будете писать или делать что-то другое, обязательное для вас, потом увидите толстого рака Мамина или ещё каких-то знакомых; вы, наверное, носите ваш костюм уже не первый месяц. А я не знаю, что стану завтра есть, что буду делать, с какими людьми позволю себе говорить. Вы, конечно, думаете, что пред вами алкоголик, беспутный, отверженный человек? Вы ошибаетесь, если так. Я терпеть не могу водку, пью только вино, редко - пиво, и я не отверженный, а - отвергнувший.
Воодушевление этой речи не позволяло сомневаться в искренности человека. Я попросил: не расскажет ли он, что побудило его отвергнуть обычные условия жизни интеллигентного человека? Хлопнув меня ладонью по колену, он шутливо воскликнул:
- Хотите запастись материальцем?
Затем охотно и немножко хвастливо, любуясь своей речью, как адвокат, он начал рассказ о себе, - рассказ, в котором, вероятно, было не меньше правды, чем во всякой другой автобиографии.
- Сознательную жизнь мою я начал ошибкой: увлечением естественными науками, биологией, физиологией - науками о человеке. Естественно, что это увлечение толкнуло меня на медицинский факультет. С первого же курса, препарируя трупы, я задумался о ничтожестве человека, почувствовал чью-то злую иронию надо мною, и у меня стала развиваться брезгливость к людям и отвращение к себе, человеку, который обязан быть трупом. Мне следовало бросить это грязное дело, но - я упрям и захотел победить себя. Вы пытались побеждать себя? Это так же невозможно, как, отрезав свою голову, заменить её головою ближнего, это невозможно не только потому, что ближний едва ли согласится на такой обмен.
Ему понравилась шутка, он сочно засмеялся, потом, закрыв глаза, глубоко вдохнул солёный, свежий ветер.
- Хорошо пахнет море... Итак, я задумался: что такое и где - душа, разум и так далее. Скоро мне стало ясно, что разум, навеки полуслепая собака Сатаны, зависит от функций организма, а мир особенно отвратителен, когда у меня ноют зубы, болит голова или печень. Мышление - функционально, только воображение независимо. Это недурно понимал один английский епископ, но - не думайте, что я идеалист или какой-либо другой "ист". Неистово враждую со всякой философией, хотя - хотя, конечно, понимаю, что философия - неизлечимая болезнь мозга. Кратко говоря, я - человек, который отказался принимать пустяки серьёзно, обманывая себя и других. То, что именуется культурой, вся внешняя и внутренняя мишура, увлекающая людей всё глубже и далее в хаотическую бесполезность... впрочем, вы, наверное, поклонник культуры? Я не хотел бы огорчить вас...
- Огорчайте, - и разрешил ему и попросил я. - Мне так хочется понять, что за человек вы?
Читать дальше