Михаил Чулаки: Кремлёвский амур, или Необычайное приключение второго президента России

Стрельцов слышать не мог утвердившийся еще со времен генсеков термин "членовоз". Потому что вообще, как ни странно, не любил сальных намеков, а в особенности намеков на отвратительное старческое бессилие. То ли дело оседлать броневик, этот сгусток силы и энергии!

Оседлать броневик - и промчаться цугом по Москве!

Наивная зашифровка позывных сохранялась, но Стрельцов специально вник, чтобы Парфен не перемудрил с конспирацией, и, опережая кортеж, неслось в эфире: "Я - Первый! Я - Первый! Царский выезд в пути!" И инструкция соблюдена: если можно было когда-то кораблю Гагарина дать позывной "Маяк", кажется, или "Сокол", то почему нельзя машине президента дать позывной "Царский выезд"?

И проспекты расчищались, как по волшебству. От Кремля до Барвихи насквозь зеленый свет.

Стрельцов знал - ни на секунду никогда не усомнился! - что пассажиры прижатых к обочинам медлительных машин с удовольствием глядят вслед президентскому бронепоезду, а вечером за столом не преминут похвастать: "Сегодня видел - Сам ехал!"

23

Сын Гришка не встретил своего владетельного родителя на крыльце, демонстрируя молодую независимость. Встретились в столовой: до того, чтобы не поужинать, не дождавшись отца, независимость все же не простиралась.

- Привет, па! Чего ты так долго? Я думал, сразу после пресса. Здорово ты их! Я успел кое-что посмотреть, конечно.

На самом деле, Гришка - домашний летописец, и сегодняшний пресс наверняка записал, как и все предыдущие. Но делает это как бы мимоходом, сохраняя независимость - у него своя жизнь, он студент университета, как когда-то папа, а не "лишний секретарь" - что означает в его устах: еще один личный, а потому излишний.

Но гораздо интереснее - и полезнее для папы-президента - не университетское настоящее, а армейское прошлое Гришки. Никто не сосчитал, сколько голосов принес Стрельцову сын-танкист, но много. Лицом и ростом в папу, он проехал на своем танке по всем журнальным обложкам страны и половины мира.

Подавальщица неслышно внесла любимые отцом и сыном оладьи из гречневой каши. Стрельцовы не так глупы, чтобы, дорвавшись до власти, жрать одних крабов, нафаршированных черной икрой!

Явилась следом и кошка Трошка, которой отдельно подавалась треска - к гречневым оладьям она так и не привыкла.

- Скажи-ка, папа, ведь недаром ты им сегодня вещал про Александра Македонского? Только почему же я как единственный наследник не посвящен? Обидел детку.

- Детина ты, а не детка... Понимаешь, все мы - чьи-нибудь наследники. Вернее, потомки. Вот посмотри на Трошку: поймал ты ее на помойке, а она наверняка царских кровей, родословная тянется от египетских фараонов, только что не записанная писцами на папирусах.

24

Точнее, Троша провела детство, отрочество и часть юности на стройке, а не на помойке, но эти объекты, увы, обычно схожи. На стройке станции метро, поэтому полное имя дано ей было Метроша, которое тотчас редуцировалось в Трошу.

Дикое детство не ожесточило Трошу, и хотя воспоминания о беспризорности в ней остались, отчего она не любит, когда ее берут на руки даже близкие люди - от далеких она вовсе сразу прячется - но не царапается никогда, а высвобождается из рук, деликатно изгибаясь хвостом и телом. Не избаловалась до конца, любит по-прежнему черный хлеб, милый ей по младенческим воспоминаниям. Пока не сделалась первой кошкой России, очень любезно вела себя на дачах в кошачьем обществе, никогда не дралась, хотя должна была научиться на помойке борьбе за существование.

При этом Троша - удивительная красавица: черепаховой расцветки, четырехцветная (Рогнеда говорила: "В змеиных разводах, как анаконда!") с преобладанием рыже-коричневых тонов.

По привычке формулировать лозунги, Стрельцов провозгласил:

- Троша - кошка будущего!

25

Ссреди людей то же самое: гены передаются, не заботясь, заверен ли акт передачи справкой с печатью. Раз у Александра с Роксаной был сын, а это абсолютный факт, значит, не могла не родиться легенда, что сын спасся, что его вовремя подменили ребенком рабыни, а царевича спрятали. Не найдешь в истории ни одного убиенного царя, про которого не пошла бы легенда о спасении. Уж сколько свидетелей расстрела Николая, а все равно пошли публикации, что он спасся. В наше-то время! А то - двадцать три века назад. Слухи пошли гулять по Греции, по Персии, по Египту. Птолемеи боялись, что появится законный царь. Так что легенд - достаточно. А что все мы потомки - это точно. Простая математика подтверждает, комбинаторика.