Максим Горький - Убежал

Ветер выл, носясь по пустырю, и, налетая на груды старого леса, громко стучал досками.

Рыжик высунул голову из своего убежища и, посмотрев вокруг себя, тяжело вздохнул.

Было так темно, страшно и холодно... И до утра, должно быть, ещё долго...

Где-то очень близко раздался рокот трещотки ночного сторожа. Рыжик дрогнул и снова забился в доски.

"Чего он прёт сюда? чего? пустырь ведь... что тут есть, опричь дерева?.. а лезет, чёрт!.. эх, люди, люди!.."

Рыжику показалось, что сторож уже пронюхал его и идёт затем, чтоб прогнать... будет кричать и ругаться, может, засвистит даже...

"А что ж такое пустырь? Если у меня своей квартиры нет, я имею полное право ночевать на пустыре".

Трещотка нахально звучала, всё приближаясь.

"Ежели собаки при нём нет, то он не учует меня. Не учует ни в каком разе. А вот, ежели собака... Экая робкая мысль у меня пошла после болезни-то?.. Что ж такое сторож? Стучит, - ну и стучи! Разве это может помешать мне? Пожалуйста, стучи! Вот он прёт, дьявол!.. Ишь ты!., ну, повалил!.. И собака..."

Сторож был близко. Слышались тяжёлые шаги и ласковое повизгиванье собаки...

Рыжик ощутил тревогу и вместе с ней прилив горячей злобы. Ему захотелось даже вылезть и стать прямо нос к носу со сторожем... трусы они, эти сторожа!.. Но его тело, изломанное холодом, голодом и болезнью, отказывалось повиноваться воле, к тому же послышалось рычанье собаки и уже на этот раз где-то совсем рядом.

Сторож постукал палкой по доскам и крякнул внушительно, глубоким басом.

"Должно быть, здоровый, дьявол!" - тоскливо подумал Рыжик и осторожно завозился, стараясь глубже забраться в свою нору; но, сделав неловкое движение, толкнул одну из досок, загораживавших впадину, где он лежал; раздался шум, грозное рычанье, и прямо перед собой Рыжик увидал тёмную морду большой собаки. Он видел только круглый лохматый кусок, но ему казалось, что на нём он различает оскаленные зубы и злые, горячие глаза.

- Пшла прочь!!. - заорал он благим матом и, попытавшись вскочить на ноги, больно ударился плечом и головой.

Собака отскочила, испуганная его криком.

Рыжик сел на корточки и без дум, одеревенев от тучи смутных чувств, над которыми преобладал страх, застыл в своей позе, точно ожидая, что будет дальше.

Несколько секунд длилось невероятно долгое молчание, нарушаемое подозрительным рычаньем собаки.

- Ну, вылазь! - раздался глухой, сиплый голос, и вслед за ним собака снова сунула свою морду.

Услыхав голос человека, Рыжик как-то сразу встряхнулся и пришёл в себя.

- Вылазь, говорю! - нетерпеливо и грозно командовали ему.

Но теперь его не смущал этот тон. Всё равно вылезть придется.

- Вылазь, ч-чёрт, а то свистну! - крикнул в третий раз сторож.

- Сви-и-стнешь?! - переспросил Рыжик. - Ну, это, брат, ты погоди! Не имеешь права. Я и сам могу тем же ответить! - заговорил, наконец, Рыжик уверенным тоном, даже с оттенком некоторого задора.

- Полицию свистну! Лезь, чёрт!..

- А-а, полицию!.. - протянул Рыжик. - На что? Чтобы больного человека в часть забрала? Изволь. Если на тебе нет креста, то изволь! Но собаку убери, в пасть ей я не полезу.

- Гуляй, прочь! - гукнул сторож.

Собака отскочила, громко рыча; но Рыжик не вылезал.

- Ну, что ж ты, проклятая харя, не лезешь?!. а?!. - торопил сторож.

- Лезу, лезу! погоди. А где это ты, мил человек, собаку взял? э? чья это собака? - спросил Рыжик, высовывая голову и пристально рассматривая собаку, сидевшую у ног сторожа.

- Да ты полезешь?!. али тебя огреть палкой?!.

- Погоди, не зевай! - пренебрежительно ответил Рыжик. - Чего разорался? Али не узнал я тебя, думаешь? У меня, солдат, память-то подлиннее твоей. И я тебя сразу по голосу узнал. И хоть рыло твоё не вижу, но знаю, что это ты.

С этими словами Рыжик, согретый вдруг вспыхнувшим в нём чувством надежды на помощь со стороны старого товарища, неуклюже вывалился из своей норы.

- Гуляй! - стал он манить собаку, щёлкая пальцами и причмокивая губами. - Али не узнал хозяина? Гуляй! по-оди сюда, собака!

Гуляй лениво поднялся и, замахав хвостом, посмотрел на сторожа, точно желая спросить его о чём-то.

- Что за человек? Кто таков? - тоном некоторого беспокойства заговорил сторож и, ткнув собаку ногой, стал поправлять громадный овчинный воротник тяжёлой серой шубы, делавшей его похожим на неуклюжий, громадный пень.

- Сс-кажите, как мы стали богаты и важны! уж и не можем узнать старых товарищей!.. Гуляй, подь сюда! Ах ты, проклятая собака!..

Но собака не шла к Рыжику. Отойдя в сторону, она села на землю и, не обращая внимания на своих хозяев, стала усердно чесаться.