Максим Горький: Жизнь Клима Самгина (Часть 3)

"Кончилось", - подумал Самгин. Сняв очки и спрятав их в карман, он перешел на другую сторону улицы, где курчавый парень и Макаров, поставив Алину к стене, удерживали ее, а она отталкивала их. В эту минуту Игнат, наклонясь, схватил гроб за край, легко приподнял его и, поставив на попа, взвизгнул:

- Сам понесу! В Москва-реку!

Лютов видел, как еще двое людей стали поднимать гроб на плечо Игната, но человек в полушубке оттолкнул их, а перед Игнатом очутилась Алина; обеими руками, сжав кулаки, она ткнула Игната в лицо, он мотнул головою, покачнулся и медленно опустил гроб на землю. На какой-то момент люди примолкли. Мимо Самгина пробежал Макаров, надевая кастет на пальцы правой руки.

- Уведи ее... что ты, не понимаешь! - крикнул он. А перед Игнатом встал кудрявый парень и спросил его:

- Схлестнемся, что ли?

- Бей его, ребята! - рявкнул человек в черном полу-шубке, толкая людей на кудрявого. - Бейте! Это - Сашка Судаков, вор! - Самгин видел, как Сашка сбил с ног Игната, слышал, как он насмешливо крикнул:

- Ну-ка, шпана! Храбро, - ну!

Человечек в опорках завертелся, отчаянно закричал:

- Игнаша, герой! Неужто сдашь, и-эхх! - и, подбежав к Макарову, боднул его в бок головою, схватил за ворот, но доктор оторвал его от себя и опрокинул пинком ноги. Тот закричал:

- Всех не перебьете, сволочи-и! Расстрельщики-и! Макаров толкнул на Самгина Алину, сказав:

- Второй переулок направо, дом девять, квартира Зосимова, - скорее! Я Володьку выручу...

Самгин, подхватив женщину под руку, быстро повел ее; она шла покорно, молча, не оглядываясь, навертывая на голову шаль, смотрела под ноги себе, но шагала тяжело, шаркала подошвами, качалась, и Самгин почти тащил ее.

Испуг, вызванный у Клима отвратительной сценой, превратился в холодную злость против Алины, - ведь это по ее вине пришлось пережить такие жуткие минуты. Первый раз он испытывал столь острую злость, - ему хотелось толкать женщину, бить ее о заборы, о стены домов, бросить в узеньком, пустынном переулке в сумраке вечера и уйти прочь.

Он едва сдерживал это желание и молчал, посапывая, чувствуя, что если заговорит, то скажет ей слова грубо оскорбительные, и все-таки боясь этого.

- Какие... герои, - пробормотала Алина, шумно вздохнув, и спросила: Володьку изобьют?

Самгин не ответил. Его не удивило, "что дверь квартиры, указанной Макаровым, открыла Дуняша.

- О, господи! Какие гости! - весело закричала она. - А я самовар вскипятила, - прислуга бастует! Что... что ты, матушка?

Ее изумленное восклицание было вызвано тем, что Алина, сбросив шубу на пол, прислонясь к стене, закрыла лицо руками и сквозь пальцы глухо, но внятно выругалась площадными словами. Самгин усмехнулся, - это понравилось ему, это еще более унижало женщину в его глазах.

- Уведи меня... куда-нибудь; - попросила Алина. Клим разделся, прошел на огонь в неприбранную комнату; там на столе, горели две свечи, бурно кипел самовар, выплескивая воду из-под крышки и обливаясь ею, стояла немытая посуда, тарелки с расковырянными закусками, бутылки, лежала раскрытая книга. Он прикрыл трубу самовара тушилкой и, наливая себе чай в стакан, заметил, что руки у него дрожат. Грея руки о стакан, он шагал по комнате, осматривался. На маленьком рояле - разбросаны ноты, лежала шляпа Дуняши, рассыпаны стеариновые свечи; на кушетке - смятый плед, корки апельсина; вся мебель сдвинута со своих мест, и комната напоминала отдельный кабинет гостиницы после кутежа вдвоем. Самгин брезгливо поморщился и вспомнил:

"Что хотел сказать Макаров в больнице?" Явилась Дуняша, и. хотя глаза ее были заплаканы, начала она с того, что, обняв Клима за шею, поцеловала в губы, прошептав:

- Ой, рада, что пришел!

Но тотчас же бросилась к столу и, наливая чай в чашку, торопливо, вполголоса стала спрашивать, что случилось.

- Она - точно окаменела, лежит, молчит, - ужас!

Сухо рассказывая ей, Самгин видел, что теперь, когда на ней простенькое темное платье, а ее лицо, обрызганное веснушками, не накрашено и рыжие волосы заплетены в косу, - она кажется моложе и милее, хотя очень напоминает горничную. Она убежала, не дослушав его, унося с собою чашку чая и бутылку вина. Самгин подошел к окну; еще можно было различить, что в небе громоздятся синеватые облака, но на улице было уже темно.

"Хорошо бы ночевать здесь..."

В дверь сильно застучали; он подождал, не прибежит ли Дуняша, но, когда постучали еще раз, открыл сам. Первым ввалился Лютов, за ним Макаров и еще кто-то третий. Лютов тотчас спросил: