Марк Гордеев: Старый этюд

- Читай, что я наработал, - закончил рассказ Долгов и придвинул Глебу папку с бумагами.

Глеб читал, наслаждаясь редким теперь, удивительно красивым каллиграфическим почерком Долгова.

"Как часто приходится разбирать закорючки и завитушки, затрачивая уйму времени на разгадывание текстов, написанных на родном русском языке. И как жаль, что в школе детей перестали учить чистописанию. Не разборчивый почерк - это прежде всего неуважение к людям, какой-то даже эгоизм. И лень. Научиться разборчиво писать может и обязан каждый", - подумал Глеб.

- Что скажешь? - спросил Долгов, когда Глеб закрыл папку.

- Первым подозреваемым был однокурсник Людмилы Геннадий Басов. Он был у них. После ухода Басова и обнаружилась пропажа.

- Правильно. Я занимался проверкой этого Басова. Шахматы взять он мог. Теоретически... Басов бывал у них и раньше, однако ничего не пропадало. Вообще... Люда сказала, что, как она считает, Геннадий взять шахматы не мог. Это ее хороший товарищ. И мне тоже кажется, что... не похоже, словом, что Басов украл шахматы. Знаешь это знаменитое латинское изречение: "После этого - не значит вследствие этого!" Полностью Басова мы пока исключить не можем. Но я чувствую, что это не он. А интуиции надо доверять.

- Может быть, и так. Но все-таки... - усомнился Глеб.

- И потом, если шахматы украл Басов, то он просто глупец, - продолжал Долгов. - Не мог же он не предвидеть, что чужих в квартире не было и подозревать будут прежде всего его... Вообще, если б речь шла только о Басове, стоило ли приглашать тебя? - рассмеялся Долгов.

- Ты прав, - улыбнулся и Глеб.

- Тогда так: оставим пока Басова в покое. Допустим, что он не совершал кражи, что он к ней не причастен. Что предпринять в этом случае?

- Я бы хотел сам осмотреть квартиру, - помолчав, сказал Горин.

- Это разговор. Поехали.

Двери им открыл высокий парень с угреватым лицом. Он, очевидно, сразу узнал Долгова. Натянул на подбородок ворот серого свитера, буркнул неразборчивое приветствие и крикнул:

- Люда, иди. Милиция!

Из комнаты к ним вышла девушка. Худенькая, коротко стриженная, она была похожа на старшеклассницу. Но Люда была уже на третьем курсе института.

- Вы живете вдвоем? - спросил Глеб, раздеваясь и проходя в комнату вслед за Людой.

- Да. Я и брат Вова.

- Как же вы обходитесь? - вырвалось у Глеба.

- Нормально, - покраснела Люда. - Я стипендию получаю, пенсию нам дают, дядя помогает...

Квартира Балакина была на третьем этаже старинного дома в центре города. В двух маленьких комнатах жили Люда и Вова. В третьей, большой, размещались экспонаты домашнего музея шахмат. Вся она была заставлена застекленными книжными полками, на которых стояли шахматы.

У Глеба разбежались глаза. Ничего подобного он в своей жизни не видел. С витрин на него смотрели шахматные фигурки из дерева и кости, фарфора и пластмассы, стали и бронзы, гипса и перламутра. Воины разных времен и народов, животные и рыбы, геометрические фигуры, обычные шахматы... Многоцветные и яркие, однотонные, потускневшие от времени. Очень старые, потрескавшиеся, облупленные. И совсем новые, как будто только что вышедшие из рук мастера. Взгляд невозможно отвести.

- Интересно? - спросила Люда.

- Поразительно! Это же настоящий музей! - воскликнул Глеб.

Он никогда не думал, что шахматные фигурки могут быть произведениями искусства. Глеб их всегда воспринимал иначе. Красоту создавали шахматисты в партиях, задачах, этюдах. Она таилась в содержании самой игры. Фигурки почти не замечались...

- Дедушка рассказывал, что тут собраны шахматы разных народов: русские, индийские, китайские, корейские, иранские, японские, монгольские, турецкие, из многих стран Европы... Вот эти, серебряные, изготовлены в Англии. А эти сделаны из гильз в окопе... Вот еще шахматы, которыми дедушка очень дорожил. Они достались ему от одного старого большевика-подпольщика. Сделаны из хлеба и клея в тюрьме... Здесь у дедушки был и музей, и кабинет, - рассказывала Люда.

Они подошли к большому письменному столу. Все предметы на этом столе были связаны с шахматами. Глеб сел за стол и почувствовал себя в сказочном шахматном царстве. Стакан для карандашей выполнен в виде шахматной ладьи. Абажур на настольной лампе оказался короной шахматного короля. Крышки у чернильниц - черная и белая пешки. Нож для разрезания бумаги заканчивался головой шахматного коня.

На столе лежала толстая тетрадь в твердой обложке. Люда раскрыла ее на первой странице. Глеб прочитал: "Каталог коллекции шахмат А. Б. Балакина".