В этом убеждают успехи, сделанные тем временем Грибоедовым в выработке стиха и свободно движущегося диалога. В пьесе "Своя семья, или Замужняя невеста", написанной им в складчину с Шаховским и Хмельницким, Грибоедову принадлежат пять явлений второго акта, поражающие, в этом отношении, сравнительно с первыми опытами; типический "грибоедовский" стих уже народился. Точно так же и в прозаической комедии "Студент" -- насколько можно различить то, что принадлежит в ней Грибоедову -- есть живые бытовые черты (крепостничество большого барина Звездова, молчалинская вкрадчивость Беневольского, гусарские ухватки Саблина). С какой же заботливостью должна была отделываться, даже в мелочах, любимая пьеса Грибоедова! Но еще не суждено было автору закончить ее; его первый петербургский период, полный увлечений, шалостей, серьезных помыслов и постоянно прогрессировавшей литературной работы, внезапно обрывается. Участие Грибоедова, в качестве секунданта, в возмутившей всех, по ожесточению противников, дуэли Шереметева с Завадовским, едва не испортило его служебного положения, тем более что стало известно, что предположена была вслед за тем и дуэль между секундантами. Мать Грибоедова настойчиво требовала временного удаления его из Петербурга, чтобы дать улечься толкам и пересудам и смягчить гнев начальства. Тщетно протестовал он, отговаривался, уклонялся; все было пущено в ход, и место секретаря посольства в Персии было за ним обеспечено помимо его воли. С неподдельной грустью покидал он отечество, друзей и любимую женщину. Через несколько месяцев, после умышленно замедленного путешествия по России и Закавказью, отдалявшего по возможности начало этой почетной ссылки, Грибоедов въезжал в Тегеран (4 марта 1819 г.), понемногу приглядываясь к восточным нравам, типам и порядкам, порой напоминавшим ему, при всем его сочувствии русской старине, древнерусские. Не пришлось ему остаться в столице шаха; поездки по Персии провели Грибоедова и по развалинам, напоминавшим о героическом прошлом пэров, и по горным и степным захолустьям, сводили его с поэтами, дервишами, придворными, мелкими владетельными князьками, и, наконец, привели его в Тавриз, где в полном затишье "дипломатического монастыря" Грибоедов провел значительную часть своей первой службы на Востоке. Обязанности были несложные, главным образом, сводясь к отражению интриг Аббаса-мирзы, при котором собственно и состояли европейские посольства. Ни русские сослуживцы, ни иностранные дипломаты не могли понять запросов и разнообразных интересов Грибоедова. Он ушел в себя: то усиленно занимался восточными языками (персидским и арабским), то читал, или же с непонятной для него самого легкостью и плодовитостью работал снова над своей комедией, удивляясь, что там, где у него нет никаких слушателей, стихи так и льются. Наедине со своими думами он глубже вник в смысл избранной им фабулы; возвел характеры, первоначально набросанные с натуры, до значения типических образов (списки мнимых оригиналов его действующих лиц не заслуживают доверия); расширил и поднял значение среды; внес изображение пустой светской толпы, бессмысленно и нетерпимо восстающей против знания, гуманности, свободы; из лучших свойств единомышленников и друзей сложил типический характер Чацкого; сделал его защитником прогресса и национального самосознания перед лицом торжествующей реакции. Как человек многосторонне начитанный, он не мог не испытать известного влияния образцов; злая сплетня о мнимом безумии Чацкого несколько напоминает месть абдеритов Демокриту в повести Виланда "Geschichte der Abderiten"; Мольеровском "Мизантропе" своей характеристикой Альцеста, тонко придуманным сочетанием разочарования его в людях с увлечением кокеткой, которую он надеется спасти и поднять до своего уровня, даже некоторыми отдельными стихами (например, заключительными словами Чацкого) еще более повлиял на "Горе от ума"; но возбуждение и поддержка, оказанные такими образцами, определили только часть творческой работы, которая вся была выношена, выстрадана, написана кровью сердца. В Тавризе были вчерне окончены первые два акта комедии, в ее третьей и последней редакции. Деловые поручения побуждали по временам Грибоедова к поездкам в Тифлис; однажды он вывез из Персии и возвратил на родину целую толпу несчастных, едва прикрытых лохмотьями русских пленных, несправедливо задержанных персидскими властями. Это неустрашимо выполненное предприятие обратило на Грибоедова особенное внимание Ермолова, сразу разгадавшего в нем редкие дарования и оригинальный ум, и пожалевшего, что такому человеку приходится скучать и вянуть в глухой и невежественной стране.
Читать дальше