Иван Шмелев - На пеньках (отрывки)

«П-фу-у… — вырвалось из нутра пьяницы и обдало меня угаром, — сдачи у меня нет, хозяин…»

«Все берите!»

Он захлопнул лапу другой, потряс, севши на корточки, выпучив мертвенные глаза, и, озираясь, пополз к харчевне. Отойдя шагов десять, он побежал вприпрыжку,

«Что такое?» — спросила жена, но я ничего не видел.

Я перебирал дощечки, ласкал, оглаживал, тер носовым платком вдыхал их, нюхал…

«Видишь — Звезда ?.. — показывал я на створки. — И там — тоже Звезда !» — показал я к закату, в небе.

Она не понимала, взяла мою голову, заглянула в глаза тревожно:

«На тебе лица нет, что с тобой…»

А я бормотал что-то. Хлынуло в меня светом, озарило. Посетил меня огромное. Чувства, мысли?.. Не помню, но вдруг — открылось . Я целовал ей руки, говорил о небесном рае, говорил, что Бог с неба глядит на нас, что Он уронил Звезду…

Она не понимала, но была счастлива.

Мы просидели на берегу до ночи, ехали в Сан-Стефано в звездах, и ночь та была — безумная…

А в эту самую ночь, в далекой глухой Тарусе, умерла наша девочка от менингита. И ее светлую маленькую душу я теперь связываю с всем этим: она посылала нам знак прощальный.

Утро сказало мне, что я обладатель сокровища. Не денег. Я знаю, конечно, что за этот шедевр музеи дадут мне тысячи, знакомые aмepиканцы — десятки тысяч. Нет, я получил не деньги: я получил озарение, основу , которой мне не хватало. Я получил Веру. И ту, о которой возвещает Евангелие, и другую — в бессмертную душу человека. Ни одно творение искусства не потрясло меня так духовно. Бессмертное- было в дощечках этих!

Но странное, творившееся со мной, не кончилось. Утром меня терзала совесть: «Ты обокрал его !»

Я все рассказал жене, привел и себе, и ей все защиты.

«Надо его вознаградить щедрее!» — решили мы.

Мы отправились на базар, — помню, как Светлый Праздник! — купили для старика полный комплект одежды, белья и обувь, жареную баранью ногу, бутылку рому, — праздник ему устроить, — и положили в новенький кошелек полсотни золотых лир.

«Он будет счастлив!» — повторяли мы всю дорогу.

Солнце палило, синим пожаром горело море, когда наш фаэтон подкатывал к таверне, на берегу залива.

«Нам нужно найти старого рыбака… Он вчера вечером был у вас… немножко навеселе?..» — спросил я хозяина таверны.

«А… Христюк Магиропулос!.. — с усмешкой сказал хозяин. — Но он уже пошабашил!»

И грек опрокинул стакан на стойке.

«Но где же мы можем найти его?..»

«Последний стаканчик застрял у него в глотке, Царство ему небесное… там ему поднесут лучшего! Вчера он побил все ставки, хватил полных четыре литра самого „праздничного“! Отдыхает на берегу в часовне…»

Мы его видели в часовне. Он был пьян даже мертвый, — пахло вином ужасно. И его крабья лапа что-то еще держала, щепотью сжимались пальцы. Хотел он перекреститься?..

Купленное ему мы отдали каким-то старухам, в черном, с тарелкой белой кутьи, убранной черносливом, мармеладом и обсахаренными орешками, — они ничего не понимали и робко кланялись и крестились, — и передали священнику деньги на богадельню для рыбаков.

«Мне страшно, — сказала жена дорогой, — что-то во всем этом…»

Она заплакала. Я был как камень. А вечером получили телеграмму из Тарусы.

Я знаю : знамение было в этом. Нужно было, чтобы несчастный пьяница стал жертвой, чтобы малютка наша ушла от нас. И сокровище то — Звезда ведущая!

Это было творение глубочайшей мысли. Вы помните — «Эреклийский триптих — „ Звезда “»? Я назвал его — «Рождество Воскресения», и его фототипии известны.

Не раз обращались ко мне музеи и собиратели, предлагали большие суммы. Но этот священный триптих — великой муки и светлого блаженства- подарил я моей жене. Триптих Веры .

Концепция этого шедевра была глубины необычайной. Не умирающее никогда искание и… бессилие «персти мыслящей».

Неведомый гениальный мастер, чистый сердцем, — такие Бога узрят, — чудесным резцом своим дал всеообъемлющее, свое: чаяния, сомнения, муки и веру-радость. Дал вдохновенно-трогательную поэму исканий духа.

Судите сами.

На левом створе… Идут волхвы-мудрецы, с жезлами магов, в высоких восточных шапках. Лица пытливы, строги. Фигуры — в порыве: найти, увидеть. Звезда над ними стремит лучи. Вдали видны — пещера, Ясли. Бог в небесах держит Звезду в Деснице.

На главном створе… — «Снятие со Креста». Темная скорбь на лицах. В небе клубятся тучи. Св. Тело обвисло, плоско, — земное, «персть». Из туч, острый, как пика, луч падает между Телом и волхвами. Волхвы уронили жезлы свои, сложили руки ладошками, на лицах их скорбь и ужас. В небе не видно Бога. Муки исканий — тщетны. Смерть, отчаяние — на всем.