Лев Гунин - Заводная кукла (фрагмент)

На втором этаже, по словам Миши, огромные картотеки на сотню тысяч жителей Бобруйска. Там есть компьютеры и другая электронная аппаратура. Сотрудник КГБ, что привел Мишу туда, повел егои в свой кабинет. Телефон его, по словам Миши, 7-36-30. На стенах -- обои. Стоит шкафчик, в котором несколько бутылок коньяка. Он угощал коньяком Мишу. Когда Миша спросил, не повредит ли ему то, что онводится с иностранцами, работающими в Бобруйске, сотрудник КГБ сказал, что " мы знаем об этом ". Но добавил, что ничего страшного. Миша сказал, что в Бобруйске установлена или устанавливается новая немецкая и итальянская аппаратура по подслушиванию телефонных разговоров, включающая компьютеры и автоматическое записывание всех разговоров на магнитофонную пленку. По его словам, там может прослушиваться более тридцати тысяч телефонных разговоров одновременно, причем, альтернативный выбор включения на запись может производиться автоматически. Например, данные введенные в компьютер, позволяют автоматически включить запись только тогда, когда звонок производится с какого-либо конкретного телефона на данный, в противном случае запись не производится. Из телефонных разговоровони узнают о привычках, наклонностях и образе жизни взятых ими под надзор лиц, а также контролируют события в жизни этих людей. Центр Прослушивания в КГБ соединен с Информационно-Вычислительным Центром, где производится обработка части поступающей по разным каналам ( в том часле и благодаря прослушиванию телефонов ) информации. В памяти компьютеров Информационно-Вычислительного Центранакоплены разные данные, хранящиеся под определенным кодом, и извлечь их можно только при помощи того кода, под которым каждая порция информации зашифрована. ( В этот момент я как-то незаметно подумал отом, что Лена Аранова работает именно в Вычислительном Центре ). Ясно, что ключ от кода находится в руках сотрудников спецслужб. В КГБ, по словам Миши, сосредоточены огромные средства давления на любогопрактически человека, в том числе и на самых высших должностных лиц. У них там есть еще какие-то специальные телефоны, о которых мне Миша еще что- то рассказывал.

Большую часть откровений Миши мне не удалось запомнить: в момент его рассказа я не ставилперед собой такой цели. Кроме того, масса информации -- огромная часть из того, что он мне говорил, -- осталась мной не запомнена вследствие тогдашнего моего психического состояния, а также потому, что, когда я взялся за дневник, какие-то заботы прервали запись Мишиного монолога, а потом все больше подробностей стиралось из моей памяти.

Часть того, что он мне тогда рассказал, совпадала с тем, что я уже знал, но еще большая часть(забегу вперед) подтвердилась через месяцы или даже годы совсем из других источников, а иногда благодаряявным случайностям... Другое дело, что мои знания об эторй организации были гораздо глубже и конкретней, начиная списком номеров машин бобруйского, минского и могилевского КГБ ( подлинных и сменных ), кончаяименами и адресами сотрудников, номерами телефонов и специальными кодами, позволяющими им бесплатнозвонить из любого телефона-автомата в любой город и даже в другую страну. Телефона, который назвал мне Миша, в моем списке тогда еще не было, но он появился позже, и оказалось, что был назван Мишей правильно.

ГЛАВА ВТОРАЯ

(середина декабря)

У меня создается впечатление, что обстоятельствами и случайностью скомпанована, как узор в трубке калейдоскопа, какая-то сложная игра, и эта игра мне становится не по зубам. Прежде всего, мнекажется, что Лена Аранова влюбилась в меня по уши. Конечно, я не настолько наивен, чтобы не понимать отличия в поведении скромной девушки из польской или из еврейской семьи ( с которыми в прошлом связывалименя мои чувства ) и валютной шлюхи или -- как их называют в Москве -- "интердевочки". Именно поэтому ошибки быть не может. Никакая самая гениальная игра не способна так натурально передать скромность исмущение в поведении любящей женщины. Я привык ко всяким неожиданностям. Но, когда я поцеловал Лену усебя в спальне, не имея возможности выпроводить за дверь Канаревич, я почувствовал такую волну нежности, смущения и экзальтации в ней, что понял, насколько безумно она в меня влюбилась. Если поведение женщины, перевидавшей слишком много за время своего валютного стажа, меняется таким образом, то это может бытьобъяснимо только неожиданным и искренним чувством. Это чувство било в ней настолько через край, что и япочувствовал себя обретающим тот огромный, запретный мир, который являлся мне, возможно, в детстве. Есть и материальные признаки ее чувства ко мне. Но не буду вдаваться в подробности.