Array Array - Пятый странник

Они проехали городские ворота и сторож с огромными ключами за поясом тотчас побежал на площадь, сообщить о приезде нового шута верхом на осле, с оруженосцем, сделанным из пакли.

В узких вюртембержских улицах из окон высовывались то веселые бородатые лица с трубками, то круглые, как дно бочки рожи вюртембержских хозяек, то очаровательные личики девиц в белых чепцах с голубыми лентами.

На площади огромная толпа мигом окружила их.

— Кузнецу — железо, свечнику — воск, — кричал шарлатан, — кровельщику — солома, а шарлатану и фигляру — кукол и вюртембержцев! Мы счастливо приехали, дорогой схоласт, в городе ярмарка.

И точно: в Вюртемберге была ярмарка. В 12 часов судьи проехали по городу на городских конях, приняли у стражи ключи от города, на обратном пути проверили часы на главном рынке и вернулись в магистрат, чтобы избрать особого бургомистра, для управления городом, во время ярмарки.

В деревянных лавках торговали купцы городов и пригородов.

— Любезный шарлатан, — отвечал схоласт, — я держусь за хвост вашего осла, чтобы не потерять вас, но мне кажется, что я все–таки вас потеряю.

— Печнику — кирпичей и глины, — кричал шарлатан диким голосом. — Вюртембержцы — приветствуйте меня, я почтил вас своим приездом.

Пожилой бюргер сказал ему:

— Говори понятнее, шут. Здесь и без тебя много шуму. У нас уже есть один такой — как ты, и он говорит смешнее и понятнее. К тому же на шута ежегодно тратятся городские суммы.

— Каждому свое, — отвечал шарлатан, — лудильщику–олово, оружейнику — железо для шомполов, ворам — содержимое ваших карманов. Бюргер, взгляни, где твои часы.

В это время воришка стащил часы у пожилого бюргера. Он бросился за ним, а шарлатан двинулся далее, раздвигая толпу. Швериндох давно уже упустил хвост осла, а теперь, оттертый толпой, потерял и самого шарлатана. Некоторое время он видел еще рыжую голову, но потом потерял и ее и остался один в незнакомом городе.

Наступила ночь. Усталый Гансвурст ехал на своем осле по окраинам города. Он был сыт и пьян, но хотел спать и покачивался взад и вперед, как петля на готовой виселице. Было темно вокруг, огни уже не горели в окнах. Иногда навстречу ему попадались солдаты и слышалось бряцанье шпор и оружья. Но они оставались за ним, и вокруг снова темнота и безлюдье. Но вдруг на повороте мелькнуло освещенное окно. Он очнулся от дремоты и поднял голову. Потом осторожно под'ехал к окну и встал на спине осла на колени.

На высоком столе, усеянном ретортами, колбами, трубками, горел зеленоватый огонь. Расплавленное стекло тянулось и свивалось невиданными фигурами над раскаленной пластинкой железа. Высокий человек в остроконечной шапке и длинной тоге склонялся над огнем и в лице его выражалось вниманье, самое напряженное.

— Как, — сказал шарлатан, — как ученый Швериндох уже нашел себе пристанище в благородном городе Вюртемберге? Он уже производит опыты. Быть может, он уже нашел и средство оживить своего Гомункулюса?

И Гансвурст постучал в окно.

Остроконечный колпак принял вертикальное положенье.

— Схоласт, — крикнул шарлатан, — отворите окно, я буду очень рад снова увидеться с вами.

— Кто меня зовет, — отвечал схоласт, приближая лицо к стеклу, — обойди угол, там дверь моего дома.

— Но куда я дену осла? — возразил шарлатан, — осел — это все мои надежды в будущем и настоящем.

— Значит, ты не житель нашего города, — сказал Швериндох и на этот раз лицо его показалось шарлатану старше, — в таком случае привяжи осла к фонарю, а сам пройди туда, куда я указал тебе.

Схоласт отошел от окна и снова склонился под зеленым пламенем.

— Господи помилуй, — бормотал шарлатан, привязывая осла, — он так возгордился, что не хочет уже узнавать старых друзей. Но откуда взялся этот чудесный дом у моего ученого? И почему лицо его показалось мне таким старым? Я бродил по городу, шутил и показывал фокусы, а он в это время купил дом, кучу бутылок, свечи, уже оживил, наверное, свою проклятую колбу и даже успел состариться.

Привязав осла, он подошел к двери, толкнул ее и очутился в комнате, которую видел у окна.

Швериндох снял свой колпак, потушил зеленый огонь и, опираясь на палку, поднялся к нему навстречу.

— Любезный схоласт, — быстро заговорил шарлатан, — все бренно, все минет, ничему не суждено бессмертия.

— Да, — отвечал схоласт, — не смею противоречить. Ничему не суждено бессмертия.

— А этот дом, — говорил шарлатан, — а эти бутылки, этот колпак, эта комната — они исчезнут, как дым.