Чингиз Гусейнов - Директория IGRA

Пока черт говорил, святой вздремнул, башка разглядывал экпонаты:

- Коллега, - подключился он, - упомянул какую-то фамилию.

- Впервые слышите?

- Новый, Новый... - про себя черт, силясь вспомнить. - А это кто?

- Ну, бывший доктор который, философ.

- Ах Нооовый!.. Не у вас ли в Вышке родилось, кажется, суперрукль изрек: "Слаба ломовая лошадь!"? Этого твоего Нового, - и непонятные движения рукой, - уже тю-тю!

- Умер?

- Последние известия надо слушать! И всех других тоже!

- За такие слухи...

- Ох, притвора! Потому и сбежал, чтоб уцелеть!

- Объясните толком, что случилось?

- Ожил наш мертвец! Обрадовался!.. - вскричал башка.

- Какая к черту радость?!

- Черту и радость!

Вмиг вкатил он в зал, накинув на плечи белый халат, тележку с инструментами, как в хирургической.

- Может, пошутили и хватит?

- Только начинаем!.. Ну-с, - к Мустафе, - испытай сопротивляемость к болевым ощущениям, сегодня важно знать свой порог, не так ли?

- Триумвират, - заметил башка, - подобрался на славу, каждый с опытом, не мелюзга, или как там у вас? - Смотрит на Мустафу, зазывая на откровенность, а он - ни слова. - Мизер?

- И кто в Триумвирате? - оттянуть! И выпалил с ходу: - Мой тёзка МУСТАФА?

- А говорите, понятия не имеете, - укорил его святой.

- И вы не опасаетесь... - нет, грозить не следует.

- Интересы дела превыше земляческих!

- Еще Сильвий? - сказал невпопад.

- Ну, ему еще рано.

- Рыцарь Амброс?

- Гадаете или так?

То, что МУСТАФА - там, придало уверенность:

- Я требую, чтобы вы выпустили меня отсюда!

- К женщинам захотелось?

- Мне к Нике.

- Так уж быть, сжалюсь, - сказал святой: - Двоих вычислили, предстоит назвать главного.

А вдруг угадает?

- Рысс!

- Шанс упустили!

- Воспрянул-таки кролик!.. Дай сюда руку! Живо!

- А вы... - не успел сказать, как с проворностью юнцов подтолкнули его к стулу, повернули какой-то рычаг, и механические лопасти обхватили его ноги и спину, и на руки надели что-то вроде наручников. Высвободить руки!..

- Что до Ники... - черт глянул на часы. - Там тоже, надеюсь, не сидят без дела.

- Можно послушать, - сказал святой. - Где наша аппаратура? Внеси-ка, черту, - пульт.

Башка оказался проворней и выскочил из зала.

- ... а заодно, - вдогонку святой, - свяжитесь, пусть обратную связь подключат!

И тут же в микрофоне раздался пронзительный крик: "Ааа...а!.."

Пытку записали! Или с какой передачи, чтобы пугать.

"Скажешь или опять отрицать будешь, сука?"

"Что вы от меня хотите?"

"Тебя посылали узнать, а не стать шлюхой!"

"Что узнать?"

"Ну?!"

"Я понятия не имею о его намерениях!"

О ком это?

- Узнаете голос? - Это святой.

- Нет.

- А вы прислушайтесь!

Не может быть!

"Сбежал, чтоб избежать кары? Спрятаться у нас?"

- Это шантаж! - возмутился.

- Поберегите голос. Обратной связи нет.

"Ах тебе чуткости!?"

"Не делайте этого! Я боюсь!.. Ой, больно! Больно же!!"

"Когда будешь делать аборт от своего ёбаря, еще больнее будет!"

"Ой, мамочка! Не хочу! Не буду!" - истерика.

"Какие мы недотроги!.. Убери руки, не прикрывай, хе-хе, свою жураву!.. Руки по швам, живо!"

"Постой, - голос Вермы! - Сознайся, легче будет".

"В чем?!" - крикнула.

"Детка, тебе же ясно сказали".

"Мать!.. Ха-ха!" - Выключили.

- Теперь мы. Ну-с, где наши пальчики? - Лопасти крепко обхватили, не пошевелиться. Расслабься, не пытайся разжать. Наручники с подвижными клешнями! Любое движение - и кольцо суживается, захватывая следующие зубцы. К горлу, как тошнота, стал подступать психоз.

- А что если, - черт задумчиво, - голову заклепать в станок, а? - И к Мустафе. - Редчайший экспонат, будет что вспомнить!

- Нет, - возразил святой. - Голова у этих очень уж мягкая, не успеешь заклепать - расплющится.

- У кого это у этих?! - переспросил башка. - Я не потерплю расизма!

- Смеете измываться! - приступ психоза. Рубашка мокрая насквозь. Расслабься, без паники! Нельзя вырываться, но хоть как-то расшевелить лопасти. Кольцо сузилось, и в бок вонзились какие-то шипы, напрягся противостоять, уперлись в ребра и, соскочив с них, вдавились в кожу, еще движенье и - проткнут... - Мразь!.. - от боли впал в забытье. Но слышит!

- ... Сначала был кнут, толстая ременная полоса в палец толщиной. Связали назад руки и подняли вверх, потом ноги связали, пытатель (?) сел на ремень и стал вытягивать тело - руки вышли из суставов и выровнялись с головою, а другой бьет по спине кнутом. Тело надулось, лопалось, открывались раны, как от ножа. Не испустил не то что духа, но стона! Тогда ему связали руки и ноги, продели сквозь них бревно и положили на горящие уголья. Молчал! Начали водить по избитому и обожженному телу раскаленным железом. Снова молчал, и тут уставшие пытатели дали ему роздых. А затем обрили макушку, и по капле - холодную воду, японская (или китайская?) пытка, и тут он вытерпел ее, не произнес ни одного слова. А этот?