Чингиз Гусейнов - Фатальный Фатали

Свободы печати захотелось? Как в Англии, да?! Или Голландии?., дебатов в меджлисе? в султанском диване? в государственном совееете? где еще? в ландтаге? ну да, и там! где? не слышу! громче! оглох, что ли! Как же, помогла свобода печати Голландии уплатить ее государственные долги! А бельгийская революция? Раскололась Голландия, как та гора, что в Гяндже, полстраны не стало. Этой свободы вы хотите?! Англия! нам Англия не пример, там еще полтыщи лет назад парламент был! Швейцария?! да, счастливый край, ничего не скажешь; сколько ругани из-за этой свободы печати наслушались в Европе! рогатые и копытные аж вздрагивали, недоумевая: за что люди их так невзлюбили?! и чем они провинились, особенно ишак. Вот вам плоды свободы печати!

Ну да, ведь Кайтмазов читает по-немецки! О прусских дебатах ему - "А вот, полюбуйтесь!" - Ладожский передал, и Кайтмазов видел на полях пометки Никитича. А все потому, что несовершенен человек, как это у вас, Фатали, сырое молоко пил человек и оттого звериные инстинкты. А что Пруссия?! мы с нею духом родственны! и у них и у нас всеподданнейшая и благоговейнейшая. Как это перевести? - спросил у Фатали. "А правда, как перевести?" задумался Фатали.

Кайтмазов глядел на чернильные пятна своих помарок, и ему казалось, что это солнечные пятна, не беда, мол, светило б только! и перечеркивания цензорские ему представлялись математическими построениями, вроде корня квадратного или разделительной линии между числителем и знаменателем, аж перо поет соловьиной трелью!

Кто это там?! и что он смеет говорить? не острый нож разума, а тупые ножницы произвола? Я выкалываю цензорскими перьями глазки? вгоняю сыпь на больном теле внутрь, чтоб не видеть ее? стригу свободные мысли, как волосы арестанту?! О наивный юнец, никак не переведутся! "Свободная печать"! Она, мол, как это у него? выписал я, только бумажку... где ж она? вот! нашел! Воплощенное доверие народа к самому себе, говорящие узы, соединяющие, во как! отдельную личность, тебя вроде бы, с государством и с целым миром, и с Турцией, значит! вот еще: Исповедь народа перед самим собой, духовное зеркало, в котором народ самого себя лицезреет, так сказать, а самопознание, смотри мудрец какой! есть первое условие мудрости, видал?! а вот за-эти речи мы говоруна за его бороду!

- А разве есть у него борода? - спрашивает у Кайтмазова Фатали.

- И усы, и борода, ой-ой-ой! И смотрит дерзко!

- Уж лучше всю голову!

- И то верно, чтоб по волосам не плакать, такая пышная шевелюра, как у мавра!

- Так за что его! - пристает к Кайтмазову Фатали.

- А чтобы не говорил: мол, правительство слышит только свой собственный голос, но поддерживает в себе самообман, будто слышит голос народа, и еще требует, чтобы народ поддерживал, не смея пикнуть, этот само обман! и что народ частью впадает при цензуре в политическое суеверие, а частью - в политическое неверие, а те, кто ни туда и ни сюда, отвернувшись от государственной жизни, становятся толпой, живущей только частной жизнью. Народ - до чего договаривается, эй, вдумайся! - вынуждается, мол, рассматривать свободные произведения мысли как противозаконные, приучается считать противозаконное свободным, свободу беззаконием, а законное несвободным! - И пошло, и пошло, разговорился Кайтмазов, не остановишь теперь. - Истина! А кому она нужна? И что вы в ней смыс лите? Истинно то, что приказывает правительство. Скромности бы вам побольше, господа писаки!

Неужто и это сжечь?

Немножко понюхали свободы и опять натянули вожжи: инквизиторы в голубых мундирах, энтузиасты, пылкие юноши, доносом начавшие карьеру. У нас с давних пор каждое выражение неудовольствия, всякий громкий разговор называют восстанием, бунтом. И карандашом Александр, но царь: "Не сметь писать етого слова - "прогресс"!"

- Да, да, скромности!!

И чего это Кайтмазов раскричался?! Но ведь надобно, чтобы не только Фатали услышал, а и Ладожский! и Никитич! и кое-кто подалее. Нет, не зря Кайтмазов ездил в Санкт-Петербург! еще поедет, нескоро, но поедет ознакомиться с новейшими цензурными инструкциями. Вот и сейчас: "Тоже мне, протест оскорбленного права против торжествующего насилия!" - И.говорит, и говорит, не остановится никак, - из того, что наслышался в С.-П., сам министр! насчет всяких книг и как их под нож, ибо сочинитель под прикрытием прозрачного и легко доступного пониманию вымысла осмелился изобразить личности людей, осужденных у нас как государственные преступники! пропаганда коммунистических (!), социалистических и материалистических теорий!