Чингиз Гусейнов - Фатальный Фатали

"О мусье Фатали, мы скоро сможем вдвоем с вашим Рашидом..."

Рашид уже стал говорить по-французски - не сон ли это, аллах?!

И ты еще смеешь меня вспоминать?! ЪЙЬЭЙЙЫИ

Маленькие, маленькие могильные плиты, на которых уже зеленая плесень, на кладбищенском холме, но уже иссякли силы у Тубу, лишь три дочери да два сына, но скоро, очень скоро пройдет новая волна холеры и унесет двух дочерей и одного сына, и останутся лишь сын да дочь!

Рашид делает успехи, он завел тетрадь для русских слов, и там недавно Фатали перелистал ее - уже их сотни, особенно поразили три: каверзы - ябеды, сплетни, крючки; ворковать - бормотать по-голубиному; горемыка подверженный печали, да не будешь иметь ее, как твой отец, подумал Фатали.

И уроки французского. Фабьен Финифтер не расстается со стихами Александра Дюма, он приезжал недавно, и она переводила им, - Бестужев его кумир, и он посетил все города, где тот жил, был в Дербенте, объездил Карабах, пленен Ханкызы, собирается в Адлер; и о дербентской любви Бестужева рассказывает, и стихи на могилу его возлюбленной, сначала по-французски, Фабьен Финифтер быстро пишет в свою тетрадь, всего четыре строчки: "Да, мы сможем скоро вдвоем перевести вашу пьесу о Колдуне!" С Рашидом только по-французски, и он бойко отвечает ей. Сыну - четырнадцать, вернее, пошел четырнадцатый, торопится Фатали и волнуется, как бы чего с ним не приключилось, - возраст Фатали, когда они спасались в садах Гянджи от войск то ли Аббас-Мирзы, то ли царя, и Фатали видит, как сталкиваются чужие войска на его родной земле вблизи от могилы Низами Гянджеви.

Но мог ли он тогда подумать, что настанет день - и его дочь Ниса-ханум станет женой внука Фатали-шаха и косвенно, через внуков уже самого Фатали, вольется в родословное древо шахской династии. Трижды брался Фатали прочертить, чтоб не запутаться, генеалогию шахов каджарской династии, и сил не хватило дочертить: двести детей у Фатали-шаха! А ведь здесь обозначатся и его собственные потомки, когда он выдаст дочь за внука Фатали-шаха Ханбабу-хана, принявшего царское подданство; это сын Бехман-Мирзы, с которым - и с Хаджи-Муратом! - Фатали сидел в ложе тифлисского театра, слушая итальянскую оперу. Придет время - дочертит генеалогию (когда родятся у Фатали внуки!).

Может, все-таки осмелятся русские издатели? Времена-то уже другие наступили, кажется, весенние дни? Даже Кемал Гюней в Стамбуле, уж, казалось бы, что ему? - почти поздравил Фатали, когда сказал: "Да, у вас большие перемены ожидаются, мне еще в плену ваши мужики объясняли, будто царь волю крестьянам дал".

И рыжий сын соседа Али-Турана, Фазыл: "Я в Лондоне читал!"

Но что с ними, издателями?! Давно молчит петербургский: что ж вы, милостивый государь?!

И ты молчишь, мой Рухул-Гудс, мой Мелкум-хан! Но отчего ты молчишь, а? Может, новые козни судьбы? Дважды фортуна выручала: вырывался из лап шаха-деспота.

Слух о "Письмах" уже распространяется. Еще в Стамбуле, когда лишь созрела идея и первые строчки "Писем", - но как узнали?? - на приеме по случаю отъезда на каникулы царского посла военный атташе Ирана в Турции Абдулвахаб-хан спросил у Фатали:

- Я слышал, вы какие-то вулканические письма сочиняете?

Фатали аж поперхнулся:

- Откуда вам сие известно?

- А мне Мохсун-хан (а он и гаджи, и шейх) сказал, вы, очевидно, слышали, он нашим послом в Лондон назначен, очень-очень восхищался вашей смелостью! Если окажется у вас лишний экземпляр, был бы весьма рад иметь!

- Я люблю Мохсун-хана, готов целовать его глаза, но в день страшного суда схвачу его за подол и скажу ему: "О любезнейший Мохсун-хан, что же вы на меня клевещете, выдавая за автора "Писем", в то время как авторы их индийский принц, сын Овренг-Зиба Кемалуддовле, и иранский принц, сын Шуджауддовле Зиллисултана Али-шаха Джелалуддовле, и они оба, два друга, находятся сейчас в Багдаде и живут в отеле "Вавилон"! (А потом изменит им местожительство: в Стамбуле думал о Багдаде, а в Тифлисе, когда засел за письма, остановил выбор на Каире). Я ведь только собственник писем, перевел их с фарси на тюркский, чтобы написать на нее критику, а с моего тюркского перевода, представьте, какой-то чудак снова перевел па фарси!

"О Фатали! - читает он в глазах собеседника. - Какой же вы выдумщик! Мне говорили прежде, а я не верил! Мол, пусть так, - многозначительно улыбается военный атташе, о, эти коварные персы! - хотя никакого такого иранского принца, за индийского не ручаюсь, нет ни в Тегеране, ни в Тавризе, ни в Багдаде!"