Владимир Набоков: Письм к С. В. Потресову

мне сообщил В. Я. Грецкий, что вы хотите получить кое-какие сведения обо мне. Вот они: родился в 1899 г. в Петербурге. Кончил Кэмбриджский университет (зоология и романские языки) в 1922. Последние годы прожил в Германии. Женат. Написал три романа (Машенька, 1926, Король, Дама, Валет, 1928, Защита Лужина, 1930 — все три изд. «Слово») и сборник рассказов и стихов («Возвращение Чорба», 1929).

Не знаю, что еще стоит о себе написать, — очень легко войти во вкус и разболтаться. Во всяком случае охотно отвечу вам на любой ваш вопрос по этому поводу.

Крепко жму вашу руку.

Примите уверения

в искреннем моем уважении

В. Набоков.

Публикация и вступительная заметка Ж. Шерона

(c) Дмитрий Набоков (письма № 4,5,7,8,9,12), 1996.

(c) Bakhmeteff Archive of Russian and East European History and Culture, Columbia University, 1996.

(c) В. Старк (публикация, вступительная заметка и примечания), 1996.

Переписка Набокова с Добужинским хранится в Бахметевском архиве Колумбийского университета в Нью-Йорке, но доступ к ней, как и к другим материалам, переданным в архив наследниками художника, ограничен. Настоящая публикация оказалась возможной благодаря любезному разрешению Ростислава Мстиславовича Добужинского и содействию сотрудников архива, которым выражаю глубокую признательность.

В настоящее время не установлено местонахождение оригиналов писем Добужинского Набокову, хотя, как полагает его сын Дмитрий Владимирович, они еще могут обнаружиться в неразобранной части личного архива писателя. При подготовке этой публикации сыном Набокова были присланы шесть текстов Добужинского на открытках и оригинальных работах художника, адресованные им писателю. Это те самые «дивные открытки» и «очаровательная крисмас-карточка», упоминаемые Набоковым в его письмах. Благодарю Д. В. Набокова за этот неожиданный подарок и за согласие напечатать письма отца, хранящиеся в Бахметевском архиве. Два сына двух замечательных людей позволили впервые опубликовать их письма друг к другу. Правда, кое-что об их общении нам уже было известно, прежде всего из рассказов Набокова в «Других берегах», но только знакомство с перепиской создает достаточное впечатление об их отношениях.

В этой публикации представлено двадцать пять писем. Одиннадцать из них Набокова, четырнадцать Добужинского. Художник, очень аккуратный в своей корреспонденции, как вспоминают его дети, имел обыкновение делать и сохранять черновики писем. Так произошло и с его письмами Набокову, но публикация черновиков отчасти восполняет отсутствие беловиков, а также позволяет проследить ход мыслей Добужинского, представить и то, что в конечном итоге, может быть, не было отослано адресату. Вместе с тем ответные письма Набокова позволяют утверждать, что полученные от Добужинского письма соответствуют публикуемым черновикам.

Мстислав Валерианович Добужинский был на двадцать шесть лет старше Набокова и выступил в роли его учителя, когда тому было 13–15 лет. Много позднее Набоков — с его искусством «заклинать и оживлять былое» вспоминал: «…знаменитый Добужинский […] учил меня находить соотношения между тонкими ветвями голого дерева, извлекая из этих соотношений важный, драгоценный узор, и […] не только вспоминался мне в зрелые годы с благодарностью, когда приходилось детально рисовать, окунувшись в микроскоп, какую-нибудь еще никем не виданную структуру в органах бабочки, — но внушил мне кое-какие правила равновесия и взаимной гармонии, быть может, пригодившиеся мне и в литературном моем сочинительстве».

Подобное признание писателя стоит очень многого. В педагогических принципах Добужинского того времени, когда он дает уроки юному Набокову, есть то, что станет очень близким и важным для зрелого писателя: уделяя главное внимание «большой форме», сохранить внимание к детали, «мысленно связующей линии рисунка», или «компасу», как определял эту творческую установку художник. В одном из публикуемых писем, благодаря Добужинского за открытки — очередной подарок, Набоков вспоминает былые уроки, как он «срисовывал» одну из картинок — «бабу». Очевидно, что речь идет об «Охтенке» (1909) из серии «Типы Петербурга», выполненной Добужинским по заказу издательства Общины Св. Евгении. Эта открытка невольно вызывала в памяти обоих знаменитую пушкинскую «охтенку» из первой главы «Онегина», спешащую с кувшином молока. Добужинский сам замечал, что «охтенка-молочница „спешила“, как и во времена Пушкина, но уже не „с кувшином“, а с металлическими бидонами на коромысле…»