Александр Хургин - Какая-то ерунда (сборник рассказов)

Ну вот. Жила эта Томка Ребрий в общежитии, на производстве работала, в отделе главного технолога, и в очереди стояла на квартиру. А производство как раз в это же самое время жилой дом себе начало строить - малосемейку. И в этой малосемейке должны были быть квартиры однокомнатные, полезная площадь до двенадцати метров квадратных, и двухкомнатные - по двадцать три метра. А строители там что-то такое напутали как всегда и не по тому проекту, по какому надо было, стали строить. Три этажа построили, смотрят - а дом весь насквозь получается однокомнатный. То есть сто шестьдесят две квартиры и все как одна однокомнатные. И в первом подъезде, и во втором.

Ну начальство заводское подумало и говорит свое решение:

- Все, - говорит, - трудящиеся завода, кто на двухкомнатные квартиры в этом доме претендовал на основании состава семьи и согласно очередности, смогут иметь право голоса заселиться по объективным причинам в однокомнатные квартиры, а кто не захочет или не уместится, пусть продолжает на очереди стоять с сохранением трудовой дисциплины и спокойствия. У нас по плану программы уже в четвертом квартале будущего календарного года еще один дом запланирован. Начать строить. Поэтому, значит, ничего нету в том, что произошло досадное незапланированное недоразумение. Да, а излишние однокомнатные квартиры, какие останутся, начальство постановило отдать безвозмездно тем трудящимся завода, кто в общежитии проживает и женатый. Или замужем - соответственно. Пусть даже очередь их далеко не подошла, а все равно. А то общежитие по техдокументации числится для одиноких, а проживает в нем черт знает кто, не разберешь.

Узнала Томка Ребрий про вынесение этого постановления и говорит Геше Углову:

- Геш, - говорит, - а давай уже ж мы с тобой женимся.

А Геша говорит:

- А тебе два раза в неделю что, не хватает? Ну так лето скоро вот, будем в балку ходить.

- Та не, - Томка говорит, - а просто ж мы, если женимся, нам квартиру дадут малосемейную.

- А-а, ну если в таком разрезе рассматривать, - Геша говорит, - тогда, конечно, можно и жениться. А только я, как бы это сказать, у паханов своих живу, где и прописан.

- А ты ж можешь выписаться.

- Ну да, выписаться, - Геша возражает. - А как помрут они, паханы мои, квартирка - государству? Не-ет - хрен ему в клеточку, этому государству.

А Томка говорит:

- Так ты ж временно выпишешься. А женимся мы, квартиру получим, ты назад туда же ж и припишешься.

- Не пропишут, - Геша ей говорит. - Я же буду уже женатый человек и в твоей этой квартире буду прописанный.

- Тю, дурной, - Томка говорит. - Мы ж разведемся.

А Геша говорит:

- Как разведемся?

- А разведемся, - Томка ему объясняет, - ты туда, к паханам, припишешься, как сын ихний, и мы заново поженимся. Так же ж все делают. А когда твои паханы - это, помрут, мы наши две квартиры на трехкомнатную поменяемся.

Короче, значит, пошли они с Гешей в ЗАГС Октябрьского района, Томка и за себя, и за Гешу заявления написала чертежным красивым почерком, и через месяц свадьбу им назначили. Гешины паханы столовку наняли на свои личные сбережения, а Томкины родичи из города Смела приехали - тридцать четыре человека их было - и свадьбу справили под электробаяниста, и выручки от свадьбы этой вышло семьсот рублей чистыми, а если сюда и подарки учитывать, то больше.

Ну поженились они, Геша с Томкой, Геша от паханов сразу выписался, а комендантша Томке и говорит:

- Давай свой паспорт. На выписку. У тебя муж из местных.

А Томка говорит:

- Чего, чего? - говорит. - Да у его квартира малогабаритных размеров, меня ж туда его паханы не дают своего согласия приписать. Метров у них на меня недостаточно.

- А меня это жарит? - комендантша говорит. - Давай - или мы тебя через суд выселим, потому что нарушение соблюдения паспортного режима преследуется через суд, - пугает, значит, Томку.

Конечно, Томка фигу ей дала трехдюймовую, а не паспорт.

Она к директору завода пошла жаловаться, к Полупаеву. Так ей хорошие люди посоветовали. Прическу в парикмахерском салоне сделала себе новую, подмазалась перед зеркалом и без лифчика пошла к нему. В понедельник, на семнадцать часов. Зашла, стала возле дверей и говорит:

- Здрасте.

А директор из-за стола вылез, подошел к ней впритык и руку в трусики раз и запустил, сзади под платьем. Запустил и стоит, на Томку смотрит. И Томка стоит, смотрит. Не рыпается. Она ж знала уже, что он, директор то есть, всегда так делает, если девушка не очень пожилая и все при себе имеет.