- Наша мама два года была директором детдома: с сорок первого по сорок третий, - сказал папа.
- Я не против детдома, - объяснил Костя, чтобы не обидеть маму, - может, там и хорошо. Но после армии в детдом идти как-то неудобно...
- Ты ничего не ешь, Костя, - сказала мама. - Дай я тебе еще чаю налью.
- Чаю можно, - согласился Костя.
Я воспользовался паузой и встал из-за стола.
- Ты куда? - спросила мама.
- Я на минутку. Сейчас приду.
Через минуту я был у Нелиных дверей. Постучался, наверное, очень громко, потому что тетя Аида испуганным голосом спросила: "Кто там?" - и дверь не открыла.
- Это я, Элик. Скажите Неле, что я пришел.
- А Нели нет.
- Как нет?.. - удивился я. - Мы же договорились с ней, что вечером приду.
- Не знаю. Неожиданно ушла к подруге, Я не пускала, а она все равно ушла. Не хочет дома сидеть.
- И ничего не просила передать мне?
- Нет, ничего, - тете Аиде даже неудобно стало передо мной. - Забыла, наверное. Она совсем рассеянная стала. Все забывает. А что сказать ей, когда придет?
- Скажите, что я приходил. До свидания.
Она что-то еще сказала мне успокаивающее, но я, не дослушав ее, потащился домой.
Куда она могла уйти? Мы же договорились с ней.
Когда я вернулся домой, у нас сидел дядя Шура. Он показывал Косте раны.
- Это под Курском. Сюда вошла, отсюда вышла. А это Армавир. Видишь, рука не сгибается?
Увидев меня, дядя Шура радостно объявил мне:
- Он, оказывается, тоже связист. Я же смотрю - родное в нем что-то чувствуется.
-А сейчас где вы работаете? - спросил Костя.
- Монтером в педагогическом институте. И еще я личный парикмахер семьи Караевых. Я их всех стригу. " - Кроме меня, - сказала мама. - Я мужской мастер, - гордо сказал дядя Шура.
- У дяди Шуры хорошие пластинки, - сказал я. - Ты любишь музыку? У него арии из всех опер.
- Двести восемьдесят четыре, - уточнил дядя Шура.
- А всего сколько штук? - спросила мама.
- Всего пятьсот тридцать шесть.
- Что-нибудь случилось? - тихо спросила у меня мама. - Ты чем-то расстроен?
- Ничего не случилось, - успокоил я ее, - тебе показалось. Она посмотрела на меня недоверчиво.
- Элик, сыграй что-нибудь, - попросил папа, Я сел за пианино.
20 августа
Утром за мной прислали Леню.
- Скажи, что меня нет, - попросил я.
- Хорошо, - покорно согласился он, по глазам было видно, что он боится. Рафик сегодня ударил меня.
- Я поговорю с ним.
- Не надо. Я не для этого сказал, - еще больше испугался Леня. - Просто жалко его. Он же хороший человек был. Ну, я побегу, а то они ждут.
- Беги, беги, Леня.
- Хорек все время с Рафиком шепчется.
- Ничего, беги, Леня.
Он убежал. Я еле дождался одиннадцати часов. Но они носились по пустырю на мотоцикле, и выйти из дому было невозможно.
Я перелез с балкона на крышу, соскочил на кровлю ее дома и спустился во двор по дереву. На этот раз она была дома.
- Где ты была вчера? - спросил я сразу же. Она удивленно посмотрела на меня.
- Когда?
- Вечером.
- К подруге ходила. А что? - спросила она.
- Но ты же обещала прийти к нам. Я прибегал за тобой.
- Ты что, думаешь, у меня других дел нет?
- Но, ты же обещала?!
- Обещала, а потом передумала. Успокойся, пожалуйста. Ты так со мной разговариваешь, как будто мы с тобой встречаемся. Ты не имеешь на меня никаких прав. Садись.
Я сел.
- Все почему-то считают, что могут мной командовать.
- Я не командую.
- А если ты такой храбрый, ты бы лучше сказал Пахану, чтобы он не приставал ко мне. Ты знаешь, что он вчера сделал? Побил брата моей подружки за то, что тот провожать меня пошел. Тот так испугался, что даже ответить не смог. Вы все его боитесь, а строите из себя героев!
Я молчал.
- Смотри, что утром Сонька принесла. - Она вытащила из кармана записку. Я узнал почерк Хорька. Там было написано: Так будет с каждым, кто подойдет к тебе. А если согласишься со мной дружить, то сделаю для тебя все, что хочешь, и сможешь всем приказывать. Будешь королевой пустыря. Даю три дня на размышление. Аркадий".
- Я и не знала, что его Аркадием зовут... Мама видела записку, - сказала она шепотом. - Боюсь, папе скажет. А этого Пахана я не боюсь. Ничего он мне не сделает. Когда я на него вот так смотрю, - она вскинула брови, - он как шелковый становится.
После этого разговора я понял, что должен заступиться за Нелю.
Я пошел на бульвар и просидел у моря целый день, чтобы никого не видеть и не отвечать на вопросы, почему я грустный и о чем думаю. Сел на теплый, согретый солнцем камень и смотрел на парусники. Сделав круг, они проходили совсем близко от меня. Я думал совсем о другом, но было приятно смотреть на них. Как бы я хотел оказаться на одном из них вместе с ней!
Читать дальше