Рустам Ибрагимбеков: Женщина за зеленой дверью

Зейнаб (пожимая плечами). Проходи, садись, дочка. Не обращай внимания на такие вещи. В жизни еще много чего услышишь и увидишь.

Али (идет к голубям). Он хочет, чтобы она уехала вместе с ребенком...

Зейнаб. Ты заткнись, это не твоего ума дело.

Женщина за зеленой дверью продолжает звать на помощь.

Дашдамиров. Закрой окно.

Заместитель (поспешно захлопывает створку окна) Я пойду. По дороге зайду в техникум.

Дашдамиров. Иди, иди. Я еще раз попытаюсь дозвониться до Рагимова. Вся надежда на него.

Заместитель уходит.

Р е н а. Бедная женщина... (Неуверенно Фариду.) Как-то помочь ей надо...

Зейнаб. А как ей поможешь? У нее муж такой демагог, что ничего ему не докажешь и еще сам виноват останешься. Она же дура, что он захочет, то она и скажет.

Фарид. Я однажды влип в подобную историю. На улице одна звала на помощь, а когда я вмешался, оказалось, что это ее муж, и они вдвоем на меня набросились. С супружескими парами лучше не связываться... (К Зейнаб.) Мы, кажется, рано пришли?

Зейнаб. Вы же не гости. Когда захотели, тогда и пришли.

Ш а р г и я. Мы уже на стол накрываем, скоро все соберутся.

Нури проходит в свою будку и приступает к работе. С небольшими перерывами, все тише и тише раздается голос женщины за зеленой дверью.

Дашдамиров садится за письменный стол с телефоном. Он ждет звонка. Заместитель проходит через двор, испуганно оглядываясь на зеленую дверь.

Р е н а (к Шаргии и Зейнаб). Чем я могу помочь?

Зейнаб. Ничем. Разве я позволю, чтоб моя дорогая невестка в такой день работала? Ты для меня самый почетный гость сегодня. Садись сюда. (Показывает на стул.) Сейчас мы накроем на стол, с минуты на минуту гости должны подойти.

Али. Надо барана зарезать, потом поздно будет.

3 е и н а б. Заткнись. (Шаргии.) Ты пока поставь мясо на огонь. Из барана шашлык сделаем. (Рене.) Хотела бы я, чтобы Габиб Дашдамиров, - это у нас сосед такой есть, на втором этаже, - тебя увидел, понял бы, из какой семьи Фарид невесту взял, с каким уважаемым домом породнился. Чтобы поменьше воображал. Жаль, жена его богу душу отдала, а то бы лопнул от зависти. Всю жизнь строили из себя больших людей, а у самих сын по тюрьмам скитается.

Ш а р г и я. Мансур хороший парень. Жалко его.

Зейнаб. Я против него ничего не имею, он на родителей не похож. Но что в тюрьму попал лет пять назад, это бог за мои обиды им отомстил, и не то еще им будет!

Фарид. Мама, хватит.

Р е н а. А в чем дело?

Фарид. Длинная история.

Зейнаб. Ничего, я расскажу. Моя невестка сразу должна узнать, кто мой враг, а кто друг. Вот там он живет, над нами. (Показывает.) Пятьдесят лет назад вместе с отцом Фарида пришел в этот двор, от армяно-азербайджанской резни бежали сюда из деревни. Еще несколько лет здесь дружили, вместе сапоги шили, вместе ели, вместе пили. Потом он в гору пошел. Рост у него большой, потому заметили. Туда потянули, сюда потянули, научили, обучили - шишкой стал. И с тех пор житья нам не Давал.

Ш а р г и я. В основном жена его.

Зейнаб (Рене). А что он, не мужчина? Почему терпел?

Рена (улыбается). Да, мужчина должен быть хозяином в доме.

3 е и н а б. Молодец! Правильно воспитал тебя отец. Недаром писатель, умный человек.

Али. Говорят, Мансур возвращается.

3 е и н а б. Заткнись... Сын на них не похож, справедливый человек. Но драчун был страшный. Дня не было, чтобы не подрался с кем-нибудь. Кровь в нем кипела. За всех заступался, во все вмешивался. Пять лет дали. Милиционеру погон сорвал.

Ф а р и д. Не совсем так было.

3 е и н а б. Так, не так, но погон сорвал. Своими ушами на суде слышала.

Ф ар ид (Рене). Я же рассказывал тебе. Из-за девушки все

получилось.

Рена (насмешливо). Из-за твоей первой любви?

3 е и н а б. Какая еще любовь? Просто встречался с ней. Я разве позволила бы ему жениться тогда - на четвертый курс

он только перешел.

Ф а р и д. Тогда была эпоха танцевальных вечеров, дня не было, чтобы где-нибудь не проводился - в АзНИИ, Политехническом, Желдоре, ДОФе.

Рена. Что такое ДОФ?

Ф а р и д. Дом флота. И на каждой такой танцплощадке была своя группа, человек десять-пятнадцать - их все боялись. Они делали что хотели, задевали всех, заставляли девушек танцевать с собой, били непослушных. А мы вступались за обиженных. Не специально, конечно, но так получалось, что каждый вечер кончался дракой. Страшное дело было. Как выжили, не знаю.

Зейнаб (осуждающе, но не без гордости). Он же весь в шрамах. Посмотри целого места на лице нет.

Ф а р и д. И каждый раз все затевал Мансур. У него просто патологическая чувствительность была на несправедливость, всех защищал...