С Иванов - Марш авиаторов

Процессия во главе с Мышкиным загрохотала ботинками по деревянному полу, направляясь на АДП, а мы с Лехой пошли к самолету.

У самолета стояли два открытых грузовика. В одном из них были какие-то ящики, и на них сидели два человека, остальные четверо стояли у машины. Около другого грузовика, нагруженного ящиками с рыбой, стоял Георгий Георгиевич.

Когда мы подошли поближе, ученые (те самые, прилетевшие с Земли Франца-Иосифа) поздоровались, и один из них спросил:

- Вы нам люк не откроете? А то ящики в дверцу не пролезут.

- Откроем, - сказал я. - Подгоняйте, - и пошел в самолет открывать широкий грузовой люк.

Я поднялся в кабину, и в это время самолет качнулся от сильного удара, так что пришлось схватиться за спинку кресла для пассажиров.

Подскочив к открытой двери, я увидел, что край борта грузовика плотно прижался к фюзеляжу.

- Вот идиот! - это сзади ко мне подбежал Леха.

Я спустился на перрон и подошел к машине. Распахнул дверцу кабины, чтобы высказать этому, как сказал бы Шурик Федоров, барану все, что я о нем думаю, и напоролся на дебильный взгляд шофера: он был вдребезги пьян.

"Вот это номер, - тоскливо подумал я. - Не хватало теперь "зависнуть" здесь до Второго пришествия..."

- Отгоняй, - сказал я водителю, и тот, несколько раз щелкнув рукояткой передач, отъехал.

"Не ту скорость включил, - догадался я. - Надо было переднюю, а он на заднюю поставил..."

Леха осматривал вмятину. Вмятина была небольшая: вертикальная полоска сантиметров двадцать, впечатанная в фюзеляж краем борта грузовика. Это было плохо. Правда, обшивка осталась целой, и дыр в ней не было.

- А может, ничего? Улетим? - спросил я Леху, гладившего рукой вмятину и ее пологие края.

- Должны, - ответил Леха. - Что Мышкин скажет: он - проверяющий...

Ученые, шесть человек, виновато молчали, стоя в стороне, сидевшие в кузове соскочили на землю.

- Ну что же вы? - сказал я, обращаясь к высокому бородатому человеку в очках: он был ближе всех ко мне.

- What? - переспросил тот вместо ответа.

"Хорошенькое дело, - подумал я, - иностранцы..."

- Здорово помяли? - откликнулся другой.

- Да не то слово, - сказал я, отметив среди них троих явно наших. - Что же вы не смотрели?..

- Да вот... думали...

- Думали они, - подошел Леха, - смотреть надо, а не думать!

- Ну, извините... виноваты, - проговорил второй из "наших". Язык у него явно заплетался. Все было ясно: ученые-пассажиры были тоже изрядно подшофе. Накирялись от радости перед возвращением. Это, конечно, была уважительная причина - окончание командировки, но ведь и расслабляться, пока еще не взлетели, было рано: мало ли что... Вот и пожалуйста...

- Ладно, грузитесь, - разрешил Леха. - Там вроде ничего страшного... Но ремонта будет много.

- Шеф, все поняли, о'кей! - радостно крикнул тот, который извинялся. - За нами не заржавеет! Джим! - крикнул он высокому смуглому парню, показав рукой на грузовик. - Ворк!!

Джим, словно пес, услышав команду, сорвался с места и одним махом запрыгнул в кузов.

От двухэтажного деревянного домика аэропорта цепочкой шли четыре фигуры с сумками, направляясь в нашу сторону. Впереди всех шел Мышкин. Последним Вовочка. По поводу вмятины Мышкин сказал, что до базы долететь можно: ответственность он берет на себя. Ну и слава Богу: не надо ждать решения какого-нибудь местного технического начальства и куковать здесь еще два дня, до понедельника, пока те появятся на работе.

Вовочке опять не дали порулить: Мышкин и Хурков только поменялись местами - Мышкин сел в кресло командира, Хурков - на место второго пилота, и Вовочка снова остался стоять за спиной сидевшего между ними Лехи, держась за спинки их кресел.

После взлета, когда мы развернулись носом на Амдерму и начали медленно набирать высоту, Вовочка пролез в кабину к Ильину и, вернувшись оттуда с книжкой в руке, вышел в салон.

Я встал со своего сиденья и выглянул из кабины: четверо ученых сидели у столика, втиснувшись в кресла в своих объемных полярных куртках, еще один сидел рядом на ящике с аппаратурой. Вовочка, Жоржич и Джим - тоже на экспедиционных ящиках по правому борту и ближе к хвосту. Напротив них, закрывая иллюминаторы, громоздились ящики с рыбой. Салон был похож на кладовую рыбного магазина.

Расположившиеся за столиком молча смотрели в иллюминаторы. Остальные перед собой.

Я вышел в салон, включил тумблер кипятильника и вернулся обратно: все в порядке - идем домой...

Оказалось, что ученые не всё выпили на Диксоне: кое-что они прихватили с собой в самолет. Когда я снова вышел в салон, чтобы выпить кружку чая, вокруг столика уже разгоралась жаркая дискуссия на английском языке, а на столике стояла наполовину пустая литровая бутылка водки.